— С дедом-то как познакомились?
— A-а… Голубятник я, голубей гоняю, а ему их рисовать надо, вот и познакомились.
Юльке припомнилось, что живописью у Шаиха в доме не пахло. Канифолью и оловом — да.
— Дед у меня неугомонный.
Шаих улыбнулся:
— Интересный.
— Мы с ним душа в душу.
— А что Саша так?
— Как?
— Агрессивно.
— Да они всю жизнь… Сегодня один задирает, завтра другой. Как дети. Не думай, брат у меня только на вид такой… Представляется, играет, а душа у него светлая. И литературу он любит, и живопись, и музыку… Дети ведь кого любят, того и треплют. А он еще ребенок, большой ребенок.
— Странно.
— Чего странного?
— Говорить не то, что думаешь.
— Я же говорю: иг-ра-а-ет. Ты же слышал, какие у него познания. Вот же…
На краю стола покоился пухлый альбом, на который Шаих еще раньше обратил внимание. Юлька пододвинула альбом.
— Погляди. Открытки. Саша заядлый коллекционер.
— Открытки?
— Виды городов — Казань, Астрахань, Москва… Он архитектурой кроме всего прочего увлекается. Старинной архитектурой. Таких альбомов у него не счесть.
— Математика, футбол, архитектура?..
— А сам ты? Радиотехник, голубятник, певец…
Шаих не ответил, взял альбом. Под массивной дерматиновой обложкой открылась старая Казань, дореволюционная, с мечетями и церквами, белокаменным Императорским университетом и деревянным, сгоревшим еще в прошлом веке городским театром, высоченной колокольней Грузинской Божьей Матери и приземистым Дворянским собранием, бесконечными рядами барабусов с бородатыми ямщиками в передниках и знаменитой Сибирской заставой, по мосту которой сквозь шеренги вытянутых во фрунт колонн проследовали на избранный свой тракт лучшие сыны и дочери далекой хомутной России…
— Ценная коллекция, — промолвил Шаих.
— Еще бы.
— А откуда она у него?
— Накопил. Но добрая половина — по наследству.
— От деда?
— Нет, отец подарил. Увлекался в молодости. А когда Сашина коллекция стала самостоятельно весомой, папа передал ему свою.
— Более весомую?
— Разумеется. Но и у Саши имелись открыточки, которым цены нет.
Не заметили, как магнитофон замолчал, и нетерпеливо забила хвостом пленка. Юлька поставила новую бобину.
В дверь поскреблись. Это был Киям-абы.
— И-и, шайтан туе[4]! — воскликнул он, входя и бросая взгляд на магнитофон. — Ни мелодии, ни слов…
— Ритм, дедуля, ритм! — Юлька подлетела к нему, взяла за руки и принялась раскачивать.
— Улям, улям[5], а-атпусти! — взмолился он, стараясь высвободиться. — Не обучен такому аллюру. Как-нибудь без меня… Я на минутку, с Шаихом проститься.
