— Понимаю, тебе хочется хоть что-нибудь делать для Элизабет, нам тоже. Но имеет ли смысл спешить в клинику только для того, чтобы бесполезно прождать там весь день?
Лицо Кристины вытянулась. Ясно было, что он прав.
— Я предпочитаю сидеть там, чем здесь, — тем не менее возразила она.
— Я верю тебе… Но как насчет компромисса? Дай мне время на то, чтобы принять душ, побриться и привести себя в порядок. Потом я займусь некоторыми неотложными делами — это не займет много времени, — и мы поедем.
— Как скажешь. — Совсем недавно он предлагал ей принять душ вместе. — Извини за излишнюю настойчивость… Просто мне очень хочется чем-то порадовать Элизабет.
— Никто в этом не сомневается, — заверил ее Говард.
Кристина покачала головой.
— Элизабет заболела несколько месяцев назад, а я ничего не знала. Этим утром никто не разбудил меня, чтобы рассказать о доноре. Я понимаю, вам сейчас не до меня. Только… — Она не договорила, печально опустив голову.
— Это случилось так неожиданно, к тому же мы думали, что ты еще спишь, — поспешил объяснить ей Говард. — Никто не старается оставить тебя в стороне, Кристина.
— Я понимаю, вы просто оберегаете меня… Но иногда, Говард, это означает одно и то же.
Элизабет так обрадовалась фотографиям, привезенным Кристиной, что тут же заставила Огастеса расставить их по палате.
— Ну вот, теперь здесь стало гораздо уютнее, — заметила она, ставя на прикроватный столик фотографию пухлощекого младенца в серебряной рамке. — Ты был таким милым ребенком, Говард!
И превратился в очень красивого мужчину, подумала Кристина, покосившись на стоящего рядом с ней молодого человека.
— Ради Бога, мама, ты заставляешь меня краснеть!
— А почему бы и нет? То, что я время от времени читала о тебе в газетах, тоже заставляло меня краснеть. Но теперь с этим покончено, не так ли? — спросила Элизабет, улыбнувшись Кристине.
Раскладывавший пасьянс Огастес закончил его и поднял голову.
— Может, сыграем в покер? — спросил он.
— Огастес, дорогой, ты вечно жульничаешь.
— В покере жульничают все, — возразил Огастес.
— Самое грустное, что он действительно в это верит, — вздохнула Элизабет, глядя на мужа с любовью и грустью. — Возможно, я сыграю с тобой позднее, дорогой, а сейчас я хочу попросить кое о чем двух этих молодых людей. — Она протянула им руки.
Полная тревожных предчувствий Кристина взяла худую как щепка руку мачехи. Говард сделал то же самое.
— Я не должна была бы вас об этом просить, — призналась Элизабет с застенчивой улыбкой.
