— Да, друзья мои, верно то, что душа лорда Влальмерха не может присоединиться в почете и славе к Бесконечному круговороту нашего древнего мира-корабля. В то же время, не суждено ей и пребывать в вечности духовного единения брони. Не украсит его путеводный камень грудь следующего экзарха, ибо потерян он для нас, как отец был потерян для самого себя.
— Наш лорд пал не в почетной дуэли вождей, как того требуют традиции Диких Всадников Сайм-Ханна. Нет, отца сразили в собственном святилище, в стенах этого храма, и убийца похитил его путеводный камень. Посоветовавшись с кузнецами кости и собственной душой, я узнал, что в смерти нашего вождя виновен обитатель Сайм-Ханна.
Кверешир немного подождал, позволяя собравшимся проникнуться важностью обвинения. Конечно, время от времени между эскадронами Диких Всадников случались распри, из-за которых жители иных миров-кораблей считали Сайм-Ханн обителью варваров, но никогда прежде подобные игрища не касались экзархов, совершенно не интересовавшихся политикой. Как правило, храмы аспектов оставались в стороне от подобных интриг, разве что воины, недавно ступившие на Путь, порой ввязывались в эти жалкие раздоры или мерялись между собою славой. Их поведение расценивалось как испытание навыков, ритуал первых шагов по дороге, ведущей к обретению мастерства. Конечно, подобные проверки не выходили за пределы аспектных храмов.
Но Меншад Корум не принадлежал ни к одному из них.
Больше того, смерти в храмовых испытаниях и в стычках между кланами Диких Всадников случались крайне редко, поскольку за внешне жестокими спорами скрывалось молчаливое признание единства Сайм-Ханна и, самое главное, предостерегающая внутренняя тревога целой расы, балансирующей на грани вымирания. Эскадроны, выставляемые Саимраром и Скорпионидой, соперничали на протяжении тысячелетий, но, когда мир-корабль выступал на войну, всадники мгновенно становились ближайшими союзниками. Вместе они сокрушили злобных ведьм Лелит Гесперакс, загнав остатки их сил в Око Ужаса. То был славнейший час последнего экзарха Потерянного Воина, но с тех пор прошло больше века.
— Я — всё, что осталось от лорда Влальмерха, и моё тело внесет отпечаток памяти отца в психопластик доспеха. Его победам суждено жить во мне, и, когда придет час ухода, влиться в мой путеводный камень. Пусть мы потеряли душу воителя, но память о нем не погибнет никогда, и, раз лорд Влальмерх был нашим вождем, то и судьбу брони решать нам — у Огненных Драконов нет на то права.
