Участие в борьбе будет лучшей школой для «отрядов революционной армии».
Вот почему и наша Симская дружина, появившись на свет, не вправе была бездействовать ни одного дня.
Прежде всего, решили мы, надо обзавестись оружием. Начали мы с «легких» операций — как-то ночью обезоружили поодиночке двух стражников, в другой раз из конторы лесоустроителя «одолжили» в его отсутствие четыре револьвера, отличную подзорную трубу и… старинное китайское ружье. Ружье было, правда, тяжеленное, стрелять из него можно было лишь вдвоем и к тому же с подставки, но ведь и оно могло сослужить службу революции!
Теперь мы сочли себя на первый случай вооруженными. А главное — удачи подняли боевой дух дружинников и кое-чему научили. Мы поверили в то, что мы — сила, и решили предпринять более серьезную операцию.
В то время правительство, напуганное вооруженными выступлениями рабочих, крестьян, революционных солдат и партизанской войной, которую открыли против него боевые дружины, лихорадочно усиливало полицию. Вместо устаревших револьверов «смит-вессон» стражников решили снабдить наганами. Партия револьверов прибыла и в Сим, но приказ раздать их почему-то задержался. Хранить револьверы в частном доме, где размещались стражники (полицейского участка в Симе не было), начальство не рискнуло, опасаясь рабочих. И полиция пустилась на хитрость: спрятала ящики с оружием в местном ремесленном училище. Училищное начальство состояло из отпетых черносотенцев, и стражники на него полагались, как на самих себя.
Но полицейский маневр не укрылся от бдительных глаз нашей рабочей разведки: пятнадцатилетнего ученика-ремесленника Пети Гузакова и его приятеля Васи Лаптева. Петя сразу доложил брату, где спрятано оружие.
Вот тут-то и родилась у нас идея «экса». Но идея вещь прекрасная, а требовалось еще разрешение уфимской боевой организации: в дружинах царила строгая партийная дисциплина, самовольничать нам не позволяли. Уфимский штаб дал «добро», но с одним условием: во время операции не должен пострадать никто из служащих училища. Нельзя восстанавливать население против боевиков.
Ну, а сама операция вам уже знакома…
Чем ближе к лету, тем энергичнее действовали боевики. Вести о наших удачах разлетались по заводам прямо-таки с молниеносной быстротой. Рабочие радовались в открытую. А стражники теперь не решались показываться в заводских поселках в одиночку.
В дружине же мы все острее испытывали оружейный голод. С револьверами и пистолетами было еще более или менее благополучно — «эксы» и закупки за границей пополняли наш арсенал. Но мы всегда помнили, что впереди нас могут ждать бои с регулярными войсками. А Декабрьское восстание в Москве показало, что царское правительство, не задумываясь, бросит против повстанцев, вооруженных лишь охотничьими ружьями и старыми револьверами, артиллерию.
