"Эх, мама, мама, знала бы ты, где твой сын письмо получил, ночей, наверное, не спала бы", - подумал я, пряча письмо в карман.
Рядовой Лапик, зашивавший рядом разорванный рукав своей гимнастерки, с тревогой посмотрел на меня:
- Плохие вести из дому?
- Наоборот, хорошие. И мать пишет, чтобы берег себя.
- Матери, они все такие. Мне моя тоже наказывает, чтобы лишний раз головы из окопа не высовывал. Ей и невдомек, что это ее пожелание входит в разрез с приказом командования.
Алексей улыбнулся. Посидели, помолчали, каждый думал, видимо, о своем. Потом Лапик предложил:
- Давайте отдохнем чуть. На свежую голову и в бой идти легче.
На этот раз рота наступала уже под мощный аккомпанемент наших орудий. И хотя в иной обстановке было бы чересчур громко назвать семнадцать человек ротой, но это была по-настоящему боевая, прокаленная огнем единица.
Набираю полные легкие воздуха:
- Р-р-ота! В атаку - вперед!
Слева слышу:
- Коммунисты! Впере-е-ед!
Это парторг. Так договаривались.
Я бежал первым. Уже цель близка. И вдруг меня перед самым мостком обгоняет Кравчук. Позади уже раздается топот десятков ног по доскам. Правый берег совсем рядом, Кравчуку остался еще один шаг. Вот он занес ногу, сейчас ступит на землю. И тут он словно натолкнулся грудью на свинцовую струю. Остановился. И снова прошлась по нему пулеметная очередь.
Потом, после боя, мы бережно передавали из рук в руки пробитый пулей прямо в самом центре его партийный билет. Он до конца выполнил свой долг солдата, коммуниста.
Но это будет потом. Тогда же судьбу боя решали мгновения. И я, перескочив через тело упавшего товарища, оказался в непростреливаемом пулеметами врага пространстве, под обрывом. Оглянулся: рядом Лапик и еще человек десять. Остальные - не прошли.
Через второй мостик Гаврилову с разведчиками тоже удалось проскочить. Залегли бойцы в низкорослом кустарнике перед береговым обрывом Днепра. Противник сверху ружейно-пулеметным огнем достать не может, но и сидеть спокойно - глупо. Высказываю свои соображения Гаврилову:
- Федор, сейчас они попытаются нас отсюда выкурить. Минометы пустят в ход, атаковать начнут.
- Ясно, что начнут. Надо на гребень вырываться. Только давай обмозгуем, Миша. Кстати, где Кравчук?
- У мостка... Уже с этой стороны. Насмерть.
- Жалко танкиста, - вздохнул Гаврилов. - Да и кто из нас застрахован.
- Кравчук танкистом был?
- А ты не знал? Хорош командир... Машину его подбили, так он в ожидании новой повоевать в пехоте попросился. Да и застрял здесь. Ладно, что горевать. Лучшей памятью о нем наш успех будет.
