Там, вдали, за рекой | страница 16

У дяди клюёт, и он вытаскивает большого леща. Просто огромного! У тех двоих глаза лезут на лоб. Они молча забрасывают свои удочки прямо дяде под нос. И, конечно, сразу зацепляются за дядину удочку.

— Не кидайте под руку! — сдержанно говорит дядя, отцепляя свою удочку. — Что вам, места на реке не хватает?

— Нам-то хватает! — говорит первый. — Это вам не хватает! Захватили лучшее место!

— Ты что, это место купил? — зло говорит второй.

— А ты мне не тыкай! — говорит дядя. — Всё равно вы ничего не поймаете!

— Почему это мы не поймаем?

— Потому что вы не умеете ловить! — говорит дядя.

— Это мы ещё посмотрим! — говорит второй.

Тут дядя опять вытаскивает леща. И я вытаскиваю. И папа вытаскивает. А те двое не вытаскивают. Они просто зеленеют от злости. И опять закидывают свои удочки прямо под нос дяде. Мы закидываем тихо, почти неслышно, а они размахивают своими палками, как цепами; снасть у них грубая, крючки с червяками болтаются под самым поплавком, и поплавки у них огромные, тяжёлые — они оглушительно плюхаются в воду.

— Доннерветтер! Это уже слишком! — говорит дядя. — Пойдёмте. А вы всё равно ничего не поймаете! Попомните моё слово!

— Мы знаем слово, — говорю я. — А вы не знаете слова. Вот вы и не поймаете.

— Ишь колдуны какие нашлись! — говорит первый.

— Уматывайте лучше отсюда! — говорит второй. — А то мы вам сейчас покажем, какое слово!

— Ничего вы нам не покажете! — кричу я.

— Замолчи! — говорит папа. — Я запрещаю тебе разговаривать!

Дядя вынимает садок, и мы гордо идём мимо этих двух со своей рыбой. Я помогаю дяде нести садок. Он очень тяжёлый. В нём, наверное, пуда два рыбы. Эти двое смотрят на нас с ненавистью. А мы на них даже не смотрим. Что нам на них смотреть! Пусть они на нас смотрят.

У палатки нас весело встречают Ханг и Чанг. И мама. Мама не любит ловить рыбу. А Хангу и Чангу запрещено появляться в том месте, где мы ловим рыбу. Так их выдрессировал дядя. Если бы их так не выдрессировать, они перепугали бы всю рыбу. Когда они были маленькими, с ними невозможно было ловить. Стоило только закинуть удочку, как они сразу прыгали в воду: они думали, что им кидают «апорт». И на лодке с ними тоже невозможно было плавать, потому что они всё время прыгали в воду и плыли к берегу. А потом плыли назад и осаждали нашу лодку — «брали её на абордаж», как говорил дядя. «Брать на абордаж» — это значит атаковать какой-нибудь корабль с воды. Я очень любил, когда они «брали нас на абордаж», — это было очень весело! Я воображал себя матросом и отражал атаки, когда Ханг и Чанг пытались залезть в лодку. А дядя был адмиралом — он командовал. А иногда я тоже был адмиралом. Мы отпихивали Ханга и Чанга от лодки, а иногда вступали с ними врукопашную. Ханг и Чанг лаяли и поднимали вокруг лодки целую бурю, бестолково ударяя лапами по воде. Вот было весело! А потом они выбивались из сил и просили пощады, жалобно повизгивая, и мы сами втаскивали их в лодку: брали их в плен… Они сидели в лодке мокрые и дрожали, как настоящие пленные пираты. Но потом дядя выдрессировал их. Они научились спокойно сидеть в лодке и не рыпаться. В воду они прыгали только тогда, когда им приказывал дядя.