"Откуда только берется такая прорва народа?" - думал Сережка.
Он от удивления раскрыл даже рот, но сейчас же получил от бежавшего мимо мальчишки здоровый подзатыльник.
- Ворона залетит, деревня! - крикнул мальчишка, удирая по тротуару.
Наконец загудел фабричный свисток, и из ворот фабричного двора длинным хвостом потянулись рабочие - мужчины и женщины. Сторож осматривал каждого и сделал исключение только для дяди Василия.
- Тут к тебе пришли, Василий, - объяснил он.
Мать Сережки в первую минуту не узнала брата, так он изменился за десять лет, как ушел из своей деревни. Он и похудел, и оброс окладистой бородкой, и точно сделался ниже ростом. Поздоровавшись с сестрой, он как-то растерянно заговорил:
- Знаю... все знаю... Ну, что же делать!.. Все под богом ходим. Как-нибудь надо жить... Помаленьку устроимся...
Он покосился на Сережку и почесал в затылке. Мать заметила это движение и удержалась, чтобы не разреветься.
- Ну, пойдемте... - как-то нерешительно предложил дядя Василий. - Я тут близко живу... Да, угораздило тебя, Марфа... Ну, да поговорим после...
Они перешли дорогу, повернули влево и вошли на двор двухэтажного деревянного дома. Дядя Василий делался с каждым шагом все мрачнее... В глубине двора стоял покосившийся двухэтажный флигель, куда они и пошли.
- Держи левее, - повторил несколько раз в темноте дядя Василий. - А тут прямо...
Марфа с трудом поднялась по лестнице во второй этаж. Дядя Василий ждал в дверях.
- Кого это принесло? - послышался раздраженный женский голос из-за ситцевой занавески, разделявшей большую грязную комнату на две половины.
- А из деревни... - неохотно ответил дядя Василий, с ожесточением бросая свою фуражку куда-то в угол. - Значит, сестра... да...
"Чистая половина" освещалась дешевенькой лампочкой. На столе в переднем углу стояла приготовленной какая-то еда, а около нее сидела на стуле девочка лет пяти, сгорбленная и худенькая, как щепка.
- Ну, садитесь, так гости будете, - приглашал дядя Василий.
Из-за занавески выглянуло испитое женское лицо. Эта была жена дяди Василия.
- Вот так обрадовали, нечего сказать, - проговорила она и засмеялась. В самый раз, дорогие гости.
Марфа стояла у дверей, не решаясь снять своей котомки. Она в первый раз видела невестку, о которой дядя Василий писал всего раз, что "принял закон с девицей Катериной Ивановной".
- Чего стоишь-то? - тоже с раздражением проговорил дядя Василий. Раздевайся... Катя, а ты, того, самоварчик сообрази.
