Выход на сцену Красной Шапочки довершает блестящий, заново переосмысленный Анджелой Картер синтез Kinderund Hausmaerchen[31]. Здесь нам предлагают радикально новую, ошеломляющую догадку, что на самом-то деле Волк не кто иной, как Бабушка (рассказ «Оборотень»); или же подсказывают не менее шокирующее предположение, что девушка (Красная Шапочка / Красавица) вполне может быть такой же аморальной дикаркой, как и Волк / Чудовище, и что она способна одолеть Волка силой своей хищной сексуальности, звериной эротичности. Это составляет суть рассказа «Братство волков»; одноименный фильм, поставленный Нилом Джорданом по мотивам нескольких рассказов Картер, сюжет которых так или иначе связан с волками, заставляет сожалеть о том, что Анджела не написала на эту тему полноформатного романа.
В рассказе «Волчица Алиса» происходят завершающие метаморфозы. Вместо Красавицы — два Чудовища: каннибал герцог и девушка, взращенная волками, которая считает себя волчицей, а по достижении зрелости познает самое себя через тайну собственной кровавой комнаты, через менструацию. Через кровь и образы, которые она видит в зеркалах, лишающих дом уюта.
Постепенно величие гор навевает скуку… Он обратился к горе лицом и долго не отводил от нее взгляда. Он прожил в горах четырнадцать лет, но еще никогда не смотрел на них глазами постороннего человека…
…Прощаясь с ними, он уже видел, как они превращаются всего лишь в живописный пейзаж, в красивую декорацию для старинной деревенской сказки не то о ребенке, вскормленном волками, не то о волчатах, выпестованных женщиной.
Прощание Анджелы Картер с горной страной в концовке ее последнего рассказа на волчью тему — «Петер и волк» в сборнике «Черная Венера» — означает, что она, подобно своему герою, «устремилась вперед, в иную историю».
В этом, третьем, сборнике рассказов есть еще од на из ряда вон выходящая фантазия — медитативная вариация на тему «Сна в летнюю ночь», которая предвещает (и превосходит по уровню) эпизод в романе «Умные дети». Здесь экзотичность языка Картер достигает высшей точки; назовем хотя бы «бризы, сочные, как плоды манго, обласкивающие поэтическими мифами Коромандельский берег в далеком-далеком порфирно-лазурном Индийском океане». Но, как обычно, присущий писательнице саркастический здравый смысл резко возвращает сюжет обратно на землю, прежде чем он успевает растаять в воздухе вместе с изысканным колечком дыма. Этот сказочный лес «ничуть не Афины… расположенный в центральных графствах Англии, возможно недалеко от Блетчли», — сырое, заболоченное место, где все феи страдают насморком. В довершение всего к началу повествования лес этот вырубили с тем, чтобы проложить автостраду. Изысканной фуге Картер на шекспировские темы придает особенный блеск отмеченная ею разница между лесом из «Сна в летнюю ночь» и «мрачным колдовским бором» сказок братьев Гримм. Бор, недвусмысленно напоминает нам Картер, полон жути; заблудиться в нем — значит стать жертвой ведьм и чудовищ. А вот в лесу вы «умышленно сбиваетесь с тропы», там нет волков и чаща «благосклонна к любовникам». Различие между английской и немецкой волшебной сказкой проведено здесь безупречно и впечатляюще.
