Судислав еще больше растерялся. В присутствии Владислава Кормильчича он всегда чувствовал себя связанным, а тут еще и испугался: хотя бы никто не узнал о таком госте!
Молодой Владислав сидел молча, в разговор не вмешивался.
— Почему же ты не угощаешь? Гости замерзли, как собаки на реке, а ты бегаешь по светлице и ничего не подаешь… — недовольно отозвался Владислав Кормильчич.
Судислав выскочил в сени, а оттуда к жене. Она не спала. Ее разбирало любопытство: кто бы это мог в такую пору приехать? Но едва раскрыла рот, чтобы спросить у мужа, как он сердито перебил ее:
— Вставай, готовь ужин!
Возвратившись в светлицу, обескураженный Судислав уже не осмеливался расспрашивать гостя. Угнетали злость и зависть: ну почему этот чванливый Владислав так гоняет его, словно своего хлопа? Задержавшись в сенях, Судислав сорвал свою злость на мальчике-слуге — толкнул его так, что тот ударился головой о стену и упал без сознания.
А гость тем временем подставил стульчик, положил на него ноги и грел их у горячей печки. Он сидел и кряхтел от удовольствия, наблюдая, как хозяин доставал корчагу с медом.
В светлицу вошла Судиславиха и, не глядя на гостей, направилась к столу. Поставив посуду, пошла обратно. Внезапно ее остановил властный голос:
— Что же это ты, Елена, на гостя и не взглянешь?
Она задрожала от неожиданности и какое-то мгновение не могла откликнуться, потом, придя в себя, проговорила:
— Боярин! Владислав! И не мыслила такого. Пришлось увидеться, Бог помог…
Низко поклонилась и поспешила выйти. «Не узнал бы муж, — волновалась Судиславиха, — что я когда-то ласкала этого приветливого говоруна!»
— Ну что ж, хозяин, приглашай к ужину. Хотя я и сам напрашиваюсь, но ты не ругай меня за это. Голоден я, да и продрог в пути, согреться надо.
Судислав налил в корцы пенистого меда и, подав гостям, поднял свой.
— Выпьем, друже Владислав, чтобы доля наша пенилась и играла, как этот мед!
Выпили. Заметив, что для гостя этого мало, Судислав поднес ему второй корец.
— Вот теперь и поговорить можно, а то язык примерз к гортани, — удовлетворенно молвил гость.
Он улыбался, хватал жареное мясо, причмокивал и морщился, разрезая большую луковицу. Тепло разливалось по телу, и Владислав пятерней расчесывал рыжую бороду. Опрокинув четвертый корец меду, Владислав придвинулся ближе к хозяину.
— Ты ешь, Владислав, — обратился он к своему спутнику, — не стесняйся. Как живешь, Судислав? Хотя и рассказывать не надо, я все знаю, верные люди передавали мне. Романова княгиня понукает вами, гоняет вас, как свинопас своих свиней.
