— Помню. Не забыл. — Парень фыркнул носом, словно хрюкнул.
— А теперь попомнишь, каково со мной связываться.
Один из мальчишек на навесе так и прыснул:
— Нас-то пятеро, ты, голова!
— Молодец, что хоть до пяти считать научился. — Ребус заметил свет фар и услышал гул мотора. Он оглянулся, но водитель, оказывается, просто подрулил к тротуару. Машина притормозила, но потом опять набрала скорость: водитель не желал связываться.
— Пятеро против одного, уж наверное вы меня одолеете. Но говорил я не про то, а про то, что будет после. Потому что после, как пить дать, будет суд, и уж я постараюсь, чтобы вас упрятали за решетку. Ах, вы малолетки? Ладно, тогда извольте побыть несколько годков в каком-нибудь не пыльном исправительном заведении. Но перед этим вас подержат в Сотоне. В его крыле для взрослых заключенных. А это, уж поверьте мне, полная задница. — Ребус помолчал. — Я о ваших задницах говорю, если не поняли.
— Здесь мы хозяева, черт побери! — Один из парнишек сплюнул. — Не вы.
Ребус махнул рукой в сторону.
— Почему я и уезжаю… с вашего позволения. — Он опять перевел взгляд на вожака. Того звали Рэб Фишер, было ему пятнадцать лет, а банда его, как помнилось Ребусу, называлась «Отпетые». За плечами каждого в ней было множество задержаний, но под суд они не попадали. Матери и отцы этих ребят клялись, что делали для них все возможное — «били смертным боем» после первого задержания. «Да я из него чуть душу не вытряс, — признавался отец Рэба, — но как с таким сладишь!»
Ребус мог бы дать ему парочку советов, но с советами он и тогда, видать, опоздал.
— Ну так как же, Рэб? Позволяешь?
Фишер все глядел на него в упор, наслаждаясь моментом превосходства. Весь мир, казалось, ожидал его слова.
— Мне вот перчатки бы подошли… — вымолвил он наконец.
— Не эти, — сказал Ребус.
— А на вид ничего, теплые.
Медленно покачав головой, Ребус стал стягивать с руки перчатку, стараясь не морщиться. И поднес к его глазам руку — в пластырях и волдырях.
— Бери, если захочешь, Рэб, ведь внутри-то вот что было.
— Это уж слишком, ядрена мать, — заметил один из адъютантов.
— Почему и не захочешь их надеть. — Ребус надел перчатку, повернулся и пошел назад к такси. Влез, захлопнул дверцу. — Теперь поезжай, — распорядился он.
Такси опять тронулось. Ребус глядел прямо перед собой, хотя и чувствовал на себе пять пар глаз. Когда водитель набрал скорость, о крышу машины что-то ударилось и на дорогу упала половинка кирпича.
