– Во сне бегу, просыпаюсь – опять бегу, а рядом – такие же, серенькие и суетливые. И знаешь, понимаешь, что ты не одна, но от этого почему-то еще страшнее. Вот мои раньше не знали, что я – такая, как они, и не трогали. Думали, что я другая. А теперь поняли. Взяли за ноздри, и крутят, как захотят…
– И опять нет просвета. Как там: закрыло небо, сперва паутиной затянуло, потом хламом засыпало… и еще город, мосты, машины, дождь этот вечный…
Ира провела рукой по лицу и будто очнулась:
– Ладно, заболтались мы что-то, – сказала она. – Рада была тебя повидать, – и поднялась, надевая очки. – Да, кстати! Если понадобится надежное турагентство, обращайся!
Она улыбнулась, и я увидела, как блики заплясали на фасеточных стеклах ее очков.
Черная повязка давила на глаза. Лежать на спине было неудобно. И зачем я сюда пришла, досадливо думала Татьяна. Три тысячи рублей. Да и не в них даже дело. От раздражения не спасало ни журчание музыки, ни мягкий бас психоаналитика.
Проблемы, по большому счету, не было. Насочиняла ерунды. Поддалась на уговоры, и вот теперь лежи и болтай впустую.
– Вы очень хорошо рассказываете, – прозвучало из темноты.
Она чувствовала себя собакой Павлова: специалист отрабатывал на ней, как по нотам, все приемы, о которых упоминалось в популярной литературе.
Если бы Юрка знал, что я тут лежу, думала Татьяна. Жена у психолога – диагноз мужу…
Они даже не поругались. Просто опять случился тягучий, выматывающий силы разговор ни о чем. Никто не кричал. Так, рассуждали. Друг о друге. Об отношениях. Отстраненно, как о чужих. Но чем дальше, тем выше, по кирпичику, вставала стенка. А после засыпали спиной друг к другу и не могли отделаться от липкой обиды.
И что самое гадкое, в таком настроении Юрка отправился в рейс.
Мысли плыли, как сонные рыбы. Но желание говорить в пустоту пропало. Доктор, чувствуя ее неуверенность, предупредил, что во время сеанса может возникнуть сопротивление, и с этим чувством надо работать. Басок успокаивал, и если бы не поза, которую Таня ненавидела, она непременно бы задремала.
Плохо, что все невысказанное висело теперь в его сухих отчетах: «Еду. Дорога нормальная». После таких телеграфных бесед она не могла заснуть.
Догнать бы, договорить. Бросить в лицо: погоди, дослушай! Бесполезно. Сразу замкнется, пожмет плечами: что за истерика? Как она устала биться в стеклянную стенку!..
Ворочалась ночами, не успев додумать, проваливалась в сон. В последний раз она убегала в кисельных сумерках от черной женщины. Та неслась за ней гладко, не касаясь земли. Скользила, тянула руки. Следом шли три стеклянных девушки на одно лицо. Шептали: быть пусту.
