— Я с детьми не воюю, отец.
— А Владивою постарайся добыть чешский стол. Как-никак по матери вы оба чехи.
— Хороши чехи, — усмехнулся Болеслав, — по-чешски ни бум-бум.
— Это, может, ты ни бум-бум, а Владивоя мать научила говорить. Если он сядет в Чехии, лучшего союзника тебе не сыскать. Брат родной. Тогда сможешь и Краков к Польше присовокупить.
— Будь спокоен, отец, я все ворочу, что у тебя Киев оттяпал. Все. И червенские земли в первую очередь, — сказал твердо Болеслав и даже кулаком по коленке пристукнул. — Киевский князь у меня еще наплачется.
«От него наплачется», — удовлетворенно подумал Мечислав, окидывая взором богатырскую фигуру сына. Он был доволен, что оставляет княжество сильному, крепкому и храброму наследнику. С ним Польша не пропадет.
Разговор с сыном, долгий и обстоятельный, настолько обессилил и утомил Мечислава, что он прикрыл глаза и долго молчал. Наконец слабо махнул рукой: уходи, мол.
Болеслав вышел, кивком головы вызвав за собой Яся. За дверью приказал ему:
— Оставайся с ним, да не проспи.
— Как можно, князь.
— В случае чего, сразу зови меня.
Однако преданный Ясь проспал своего господина. Тот, видимо, скончался глубокой ночью, когда слугу сморил-таки сон. Ясь проснулся и, увидев, что князь мертв, схватил его руку. Она была холодна как лед.
В храм Нии явилось все семейство покойного — молить мироправителя за усопшего, чтоб он был радостен и счастлив на том свете. Здесь были обе жены Мечислава со всеми детьми. Болеслав, возвышавшийся над всеми, заметил отсутствие Вячеслава и, подозвав к себе Яся, тихонько спросил:
— Где Вячеслав?
— Наверно, на конюшне возле своего Воронка. Где ж ему быть?
— Иди. Найди Горта и направь ко мне немедленно. Я буду ждать вас у выхода.
Вскоре после ухода Яся Болеслав направился к дверям, кивнув мимоходом насторожившейся матери: я ненадолго, мол, сейчас вернусь.
Явившимся к нему Горту и Ясю негромко приказал:
— Ступайте на конюшню и прикончите Вячеслава.
— Хорошо, — сказал Горт.
А Ясь побледнел, спросил, заикаясь:
— К-как… прик-кончить?
— Ты что? — нахмурился Болеслав. — Никогда не кончал свиньи или барана?
В голосе ясно слышалась угроза, и Ясь понял: если он еще что-то спросит или будет нерешителен, его самого прикончат. Тот же Горт.
— Понял, князь.
— И поменьше шума. Ступайте.
Болеслав воротился в храм и, увидев вопросительный взгляд матери, обращенный к нему, отвечал ей таким же выразительным взглядом: вот видишь, всего на мгновение выходил.
