Явился Варяжко с княжичем. Великий князь ласково приветствовал пестуна:
— Проходи ко мне ближе, Варяжко. Не наскучило в няньках-то?
— Не наскучило, князь.
— Ну и славно. Я, признаться, ведь из-за тебя сюда Блуда не захватил, в войске оставил, в обозе.
Варяжко пожал плечами: мне, мол, какое дело, хотя в душе одобрил такое решение Владимира — не сводить за одним столом супротивников.
Подозвав к себе Святополка, Владимир поерошил ему волосы, спросил, заглядывая в глаза:
— Ну что, сынок, вижу, подрос за год-то, а чему выучился?
— Выучился, — отвечал осекшимся голосом мальчик, потупляя глаза. После всего узнанного о Ярополке и Владимире он не мог смотреть в глаза убийце отца с приязнью, боялся, что по глазам Владимир догадается, о чем думает отрок. Великий князь, видя скованность княжича, не стал докучать дальнейшими расспросами:
— Ступай к себе, сынок. Пить тебе рано. Заутре будет тебе подарок от меня. Живой подарок.
Святополк ушел в свою опочивальню, гадая про себя: «Подарок. Да еще и живой. Что это? Наверное, какую-нибудь зверюшку поймали в лесу — зайчонка, волчонка или, того лучше, медвежонка. Зачем он мне?..»
Лукавил отрок. Думать не хотелось о подарке от Владимира, а оно само думалось, гадалось: что это? Его, княжича, подарком не просто удивить, все-то у него есть — конь, меч, брони, лодия своя, лук, да еще и не один. И догадался Святополк: «Да сокола он подарить хочет…»
И вроде успокоился. Ясно, лучший подарок — это сокол, на охоту наторенный, потому что считаются лучшим занятием князя в мирные дни — ловы. Тут и дураку понятно… Догадавшись о завтрашнем живом подарке, успокоился княжич и уснул, а во сне видел сокола, который вился над ним, но отчего-то никак не хотел когтить птиц, летавших тут же. «Плохо наторенный, — думал княжич, — такой подарок не нужен мне».
Княгиня тоже не долго задержалась на пиру, осушив первую чарку, закусила кое-как и ушла в опочивальню. Сама расстелила постель, взбила и положила две подушки, разделась и, оставив гореть всего лишь одну свечу на столе, забралась под одеяло. Притихла.
А снизу доносился гомон пирующих, а потом запели воинственную грустную песню:
В поле ратном меч гуляет
Со копьем на пару-у-у.
Крушат брони, крошат кости.
Кровью землю кропят.
Каленые стрелы.
В небе хмуром ворон кружит
И добычу чует.
Не заметила княгиня, как задремала, очнулась от скрипа двери. В опочивальню вошел муж, долгожданный и желанный. Подошел к лавке, тяжело опустился на нее, спросил негромко:
