Через минуту его уже тошнило в углу. Рвота пахла (или ему казалось) ружейной смазкой, и этот запах выкручивал внутренности новыми и новыми приступами. Двенадцатилетнему мальчишке повезло — он забыл переставить переключатель курка, сработал верхний — незаряженный нарезной — ствол… Ужас от пережитой на миг собственной смерти был так велик, что он, вывернувшись наизнанку, потерял сознание. Там, в бане, и нашла его бабка…
Нет, он жил не через силу. В конце концов, он — то, что осталось от мамы и отца, и если бы он застрелился, то навсегда, без возврата, ушли бы и они. Но такие вот приступы тоски накатывали нередко. И во время них Рату вопреки всей очевидности не верилось, что родители мертвы. Ему легче было бы поверить, что его просто бросили — мало ли почему так бывает, пусть; лишь бы они были живы! Но он понимал: никогда бы его не бросили, а значит…
…— Привет, Рат.
Рат выругал себя — Ксанка стояла перед самой мордой Угадая, и тот уже тянулся к знакомой девчонке мягкими губами. Замечтался, блин… Ксанка улыбалась — нипочему, просто так, глядела на сидящего в седле Рата и улыбалась — тоненькая, но крепкая, невысокая, смуглая, с чуть раскосыми голубыми глазами и чёрными волосами, заплетёнными в тугую косу, падавшую на камуфляжную грудь. Ксанка Барджиева была буряткой на три четверти, русский у неё только один из дедов. Она и Рат вместе учились в интернате, только Ксанка — годом младше, поэтому она торчала дома уже недели две.
— Привет, — буркнул Рат, соскакивая наземь и отводя конскую морду от ладони девчонки. — Пр, Угадай… Ты чего здесь?
— Тебя встречаю, — засмеялась Ксанка.
— С тебя станется… — Рат хлопнул коня по шее. Ксанка снова засмеялась. В интернате она была тихой, незаметной — не робкой, нет, просто тихой. В тайге она менялась. Рат нередко думал, не ощущает ли она то же, что и он: «мой дом — тайга»? Спросить бы…
— Грибы смотрю, — уже серьёзно ответила Ксанка. — Первая волна пошла. Вон там белых целая россыпь, я всю корзину набила, а они всё не кончаются… Подвезёшь?
— Садись, — пожал плечами Рат.
— Нет, я просто рядом пойду… Пошли за корзиной?
— Пошли…
…К посёлку они выбрались со стороны огородов. От тайги огороды отсекала река — один из множества мельчайших притоков Зеи, неширокий, но глубокий поток с холодной чёрной водой и быстрым течением, оригинально названный когда-то кержаками.[5] Чёрная.
Речек и речушек с таким названием в окрестностях было штук пять…
При виде чёрной быстрой воды Рата охватило непреодолимое желание выкупаться — показалось даже, что он только об этом и мечтал с прошлого лета.
