Кресло наискось от неё занимал парень на год постарше, тоже одетый в камуфляж, но отечественный. Коротко стриженный, рыжий и слегка веснушчатый, он один всё ещё смотрел в окно, по временам, когда солнце било в лицо, щуря зелёные глаза и морща переносицу. Рукава камуфляжа были закатаны выше локтей и открывали крепкие, жилистые руки с чистой, загорелой, как и на лице, кожей.
И наконец, ближе всех к кабине пилотов, в самом опасном месте[9], занимал третье из четырёх кресел салона ещё один мальчишка, ровесник первого, тоже камуфлированный в немецкое. Он держал на пятнистых коленях включённый ноутбук, но не пользовался им — ладони лежали на клавиатуре, глаза, всё лицо и сама поза юного пассажира выражали недовольство, словно у него разом болит живот, зуб и неудобно сидеть. Если бы кто-то из жителей таёжного посёлка или учеников-учителей зейского интерната вдруг увидел этого мальчишку, то первым делом спросил, наверное: «Рат, ты что?!» А вторым — понял бы, что это никакой не Рат, хотя мальчишка был очень на него похож. Вот только Рат никогда не носил в левом ухе витой «заклёпки», но и никогда не причёсывал так тщательно свои волосы. В общем, можно спутать по отдельности, а если поставить рядом или просто присмотреться — становилось ясно, что это разные ребята…
— Под крылом самолёта о чём-то поёт зелёное море тайги, — задумчиво произнёс рыжий, отрываясь от созерцания пейзажа за иллюминатором. Облитая борщом девчонка выверенным движением отключила сидюшник и, открыв зелёные глаза, уточнила:
— Чё сказал?
— Да ничего, — рыжий потянулся. — Песня такая была, говорю. Под крылом самолёта о чём-то поёт зелёное море тайги. Красиво.
— Отстой, — отреагировала девчонка. — Я думала — приплыли, наконец. Ваще скука задолбала.
— Свет, — не поднимая глаз от лежащих на клавиатуре рук, сказал похожий на Рата, — самолёты летают, а не плавают.
— А я не Света, а Синти, сто раз повторять?! — взъерошилась девчонка.
— Да хоть сто один, Светой и останешься.
Рыжий коротко рассмеялся, и «Синти» обратила свой гнев на него:
— А ты ваще молчи! Если б не я — тобой бы тут и не пахло!
— Да я и не претендовал, — спокойно пожал плечами рыжий. — Я тут, между прочим, тебя охраняю, а так давно бы уже в военно-спортивном лагере был.
— Кому ты упёрся, охранник! Пятнадцать лет накатило, а он всё в войнушку играет, дуб!
— Не в войнушку, а в войну, — рыжий опровергал устоявшееся мнение о людях с его цветом волос, как об агрессивных и вспыльчивых. — Это первое. А второе — не играю, а учусь. А третье — мне и тут нравится, если честно.
