1 августа 1954 года
Получил «Жизнь Сент-Экзюпери»,[35] сборник фотографий с короткими комментариями. Семейные фотографии и моментальные снимки. Порой подписи, несмотря на свою краткость, затмевают изображение, оборачиваясь преувеличенно мелодраматической сентиментальностью. Например, госпожа де Сент-Экзюпери, читающая письмо сына. Это своего рода тщательно выстроенная мизансцена, позднейшая подтасовка. Госпожа де Сент-Экзюпери никогда не фотографировалась с письмом сына в руках. Хотя некоторые фотографии – в частности, Тонио в детстве – очень трогательны. Но, даже став взрослым, Тонио не утратил свои детские черты.
Я, наверное, несправедлив. Возможно, меня коробит фотографическая бесцеремонность, к которой еще не совсем привыкли люди моего поколения.
2 августа
«Председатель и члены комитета Ассоциации писателей – участников боевых действий – имеют честь пригласить Вас на службу, которая состоится 31 июля 1954 года в 10 часов в церкви Сен-Луи-дез-Инвалид в память Антуана де Сент-Экзюпери, и на последующее затем торжественное построение, посвященное 10-й годовщине его гибели на поле брани».
Он наверняка осудил бы любой вульгарный антиклерикализм. И тем не менее он написал: «Если бы у меня была вера». Мне кажется, это означает, что у него ее не было.
Я испытываю противоречивые чувства. Мне не нравится этот религиозный и военный церемониалы. Но имею ли я право отказаться участвовать в этих торжествах?
Запись сделана в Сент-Амуре в том самом доме, куда в 1940 году он приезжал провести со мной три дня и где я видел его в последний раз. Особенно мне запомнился один разговор о де Голле. Мы не во всем были согласны. Но не стали продолжать дискуссию. Я вдруг испугался воздействия своих аргументов. «Возможно, – сказал он, – мне лучше было бы отправиться в Лондон». Я догадывался, что следовало понимать под его словами «отправиться в Лондон». Я почувствовал, что если и дальше буду отстаивать свою точку зрения, он присоединится к де Голлю.
Мысленно я представил себе, как его преследуют вражеские истребители, и он падает в море на борту горящего самолета. Испугавшись, я сменил тему.
Поразмыслив критически, я понял, что по прошествии четырнадцати лет мои воспоминания недостоверны. Решения Сент-Экса не зависели напрямую от моих слов. Думаю, мои воспоминания выкристаллизовались, и время преобразило в логичный, последовательный диалог мимолетный обмен мыслями, приблизительные оценки, неуверенные поиски максимальной истины.
