— Смотрите же, Слава, если мой влюбится, тут же скажите. А то его любая окрутит!
Павел хмурился: когда она наконец поймет, что он уже не мальчик. «Окрутит»… Слово-то какое гадкое… Может, из-за этого скользкого слова он и не сказал Славке о Юле. А ведь Славка мог бы помочь, познакомить: Павел видел, как он смешил ее в коридоре…
А сейчас перед ним сидела совсем другая, не очень красивая, строгая девушка, с короткой стрижкой и упрямым ртом. И было в ней что-то такое, чего не было в их институтских девчонках, — какая-то жесткая сила.
— Садись, — бросила она. — Посмотрим твой опус.
Он сел, а она принялась читать, и подчеркивать, и ставить на полях жирные вопросительные знаки. Потом откинулась на стуле, задумчиво посмотрела на Павла, постучала о стол красным карандашом и сказала:
— То, что ты притащил, еще не статья.
— А что же? — уязвлено спросил Павел, заливаясь краской.
— А ничего… — Она разглядывала Павла черными насмешливыми глазами. — Мямлишь что-то, не договариваешь… Все, знаешь, расплывчато, неконкретно. Ты вообще-то понимаешь, в чем тут опасность? Вот и дай бой всем этим слюнтяям! Белое — это белое, а черное — черное. Так и скажи. Есть они, и есть мы, а серединки тут нет, товарищ… Так что переделай — и чтоб пожестче…
Девушка встала, протянула Павлу его исчерканную статью и сказала, почти потребовала:
— Пошли, уже поздно. По дороге поговорим.
Они шли по вечерней весенней Москве, и девушка перечисляла все, что хотел бы видеть в его статье редактор. Потом она сказала, что ее зовут Таней, и стала задавать вопрос за вопросом: на каком отделении Павел учится, где живет, что читает. Он отвечал, почему-то все больше робея, через два квартала неуверенно взял Таню под руку.
Он, пожалуй, не удивился бы, если бы его оттолкнули, но Таня вроде ничего не заметила, продолжая говорить быстро и громко, не обращая внимания на спешивших мимо прохожих. О себе она вскользь сказала, что учится в МГУ, на истфаке, увлекается археологией, подрабатывает в многотиражке и недавно развелась с мужем. Павел взглянул на нее с испугом: у них на курсе женатых не было, а уж разведенных — тем более. Таня коротко засмеялась:
— Что, напугала? Не бойся! А вот и мой дом. Пока! Значит, до завтра. Тащи статью. Настоящую, а не эту, с сиропчиком.
Она протянула ему руку, и Павел, задетый ее словами и тем, что она заметила его испуг и, кажется, поняла причину, взял эту по-мужски большую и сильную руку и вдруг поднес к губам.
