Он читал статьи у себя в кабинете, читал на ночь, перед тем, как заснуть, перечитывал на отдыхе в Сочи, где устроил киоскерше скандал: «Как это нет журнала? Да я неделю его караулю!»
Еще через год — Сашка перешел уже на второй курс — Павла стали наконец оформлять за границу, не туда, правда, куда он пробивал, ну да все равно, лишь бы уехать. Юлька его бросила — он так и не понял почему. Может быть, тогда, в том ледяном феврале, надо было все-таки развестись, все бросить и прийти к ней, как когда-то пришла она, — с одним чемоданом в руках? И не думать — ни об институте, ни о Сашке, и не бояться Татьяны? Но вдруг бы она все равно не приняла его? Тогда он вообще остался бы в дураках… Господи, как жестоко она поступила: могла же поговорить, поставить условия, перетерпеть, наконец! А то замкнулась в своей гордыне, молча все поняла, все разрушила. Наверное, не любила… Да нет, любила, уж это-то он знал точно. Он тоже любил и еще любит. А она? Чувствует ли она ту же тоску, холодно ли ей жить, так же вот, как ему? Если да, то зачем она это сделала?.. Да, он боялся, он не решался, тянул — и все проиграл. Но она… Разве она выиграла?..
Он выписал Юлин журнал и туда, в посольство, за валюту, каменно перетерпев Танин гнев. Он травил себя этими печатными строчками, продлевал агонию; он сам все понимал и ничего не мог с собой сделать. Ее слова, ее мысли, она сама…
Он думал и думал о ней, о себе, о них вместе. Он вчитывался в ее статьи, особенно в общие рассуждения, не имеющие вроде бы отношения к той конкретной студии или мастерской, о которых шла речь. И он наконец понял. Весь ее мир хлынул на него, его затопил — здесь, на огромном от нее расстоянии.
Как она любила их — своих кино-фото-любителей, как им помогала, за них сражалась! А он смотрел на это не очень серьезно, считал поездки чуть ли не блажью… Теперь он чувствовал Юльку за каждой строкой. И когда она писала, что любимое дело — со всеми трудностями, горестями, потерями — наполняет жизнь, делает ее счастливой, он знал, что пишет она о себе. И когда размышляла о том, что, наверное, надо уметь терять, не бояться потерь, сохраняя в себе главное — свою душу, — это было о ней тоже.
А он, Павел? Он не потерял ничего. Все получил сполна. Теперь он не просто работник, а работник ответственный — здесь, за границей, не последний он человек. И Татьяна ни о чем таком даже не заговаривает, будто ничего и не было. И Сашка прекрасно устроен.
