— Юлькин, тебе тоже так хорошо, как мне? — неожиданно для себя спросил он.
— Ага, — засмеялась Юлька. — А откуда ты знаешь, что я об этом думаю? Вот еду и думаю: почему так здорово с тобой ездить? А с Володей нет.
Она чуть запнулась — на секунду, на полсекунды, — запнулась, но все-таки назвала имя мужа и сразу как-то сникла, замолчала и стала смотреть в окно.
Так. Статус вырисовывается. Все у нее, значит, есть: и загранмуж, и дочь, и любимая работа, и свой круг друзей, и даже машина. А он — так, воспоминание юности. Зачем ей что-то менять?
Мысли эти были жестоки, несправедливы, ведь он ничего не предлагал Юле, она ведь даже не подозревала о том, что произошло в его жизни за эти два месяца. Он все понимал, но ничего не мог поделать с чувством, близким к отчаянию, которое вдруг сковало его…
Они выехали к переезду и пристроились в хвост длинной вереницы машин, терпеливо застывшей у опущенного шлагбаума. Это были в основном тяжелые грузовики. Их легковушка казалась рядом с ними маленькой и беспомощной, и таким же маленьким и беспомощным показался самому себе Павел.
Вот он сидит рядом с женщиной, без которой жизнь для него останавливается, все, что в ней происходит, становится сразу бессмысленным, все крутится на одном месте — так скользят по глине колеса буксующего грузовика. Появляется Юлька — и все снова приходит в движение. Только когда она появляется, ни минутой раньше. И почему-то они врозь. Почему-то он едет в Крым с чужой ему женщиной. Но почему? Потому что прожил с той женщиной много лет? Потому что сын перешел в девятый класс? А если бы он перешел в восьмой?.. Бред какой-то!
— Павка, — осторожно коснулась его руки Юля. — Ты не молчи, ладно? Никто же ни в чем не виноват. Мы же не виноваты, что я была тогда, в институте, такой дурочкой, а ты — таким нерешительным. А теперь у тебя Саша, а у меня Аленка. Они с Володей так любят друг друга, и потом, она у меня такая слабенькая, нервная. Я три года не работала, ее поднимала…
Юля повернулась к Павлу, провела рукой по его лбу, носу, губам. Она его утешала!.. Но как она поняла, как догадалась, что ему так скверно? Она смотрела на него, и улыбалась, и держала его лицо в ладонях.
— Павка, Павка, — приговаривала она. — Ведь мы могли бы не встретиться. А мы встретились… И я так не хочу тебя потерять… И так боюсь причинить кому-то горе…
— Юлька!
Он схватил ее руки, не замечая веселых взглядов шоферов, торопливо влезающих в высокие кабины грузовиков. Сзади нетерпеливо загудели. Поднялся журавль шлагбаума. Машины запыхтели, затарахтели и, покряхтывая, тяжело переваливаясь на рельсах, двинулись через переезд.
