Февральские короткие дни бежали быстро. Теперь почему-то все время хотелось есть. Иногда мама, идя на работу, ставила Маку в очередь за хлебом. Маку толкали и жали чужие сердитые женщины до тех пор, пока тетя Катя не отыскивала Макину голову среди чьих-то животов, корзинок и сумок.
— Мака, беги скорее греться, — говорила тетя Катя. — Дверь отперта. Беги скорее.
И Мака бежала через улицу к низенькому красному дому. На подоконнике сидел Павлик, прижавшись носом к стеклу, и смотрел на улицу. Около дверей завивался хвост еще одной длинной очереди.
— Не привезли хлеба, — говорили женщины. — Опять до вечера простоим…
— Вчера в эту лавку привезли, — говорил кто-то. — Только лавочники держат, чтобы потом подороже продать.
— Они наживаются, а мы голодаем!
Мака проталкивалась между злыми замерзшими людьми и открывала тяжелую дверь.
Очередь шумела под окнами. Женщины топали по тротуару ногами, стараясь согреться. Белый морозный пар поднимался над ними.
Потом вдруг толпа начинала двигаться и шуметь. Все начинали шевелиться.
Громкие и пронзительные доносились крики:
— Дайте хлеба!.. Кончайте войну!..
Тогда в круглых шапках, с шашками на боку, со свистками на длинных шнурах приходила нарекая стража — городовые и жандармы. Они толкали женщин и свистели. Они разгоняли очередь. И здесь, около дома, и ту очередь, которая тихо стояла на той стороне. Тетя Катя с мокрым и огорченным лицом, с пустыми руками возвращалась домой.
— Дайте хлеба… Дайте муки!.. — кричали на улице женщины.
И вдруг мука появилась. Белая мука. С треском вылетели стекла в доме, на котором было написано «Полицейское управление». Вылетели деревянные рамы. Из окон полетели стулья, бумаги, толстые папки, перевязанные тесемками. И густым белым облаком посыпалась мука.
Из дверей дома бежали обсыпанные мукой толстые городовые. Они бежали, придерживая шашки, разметая по улице муку.
За ними бежали люди, мужчины и женщины, бежали с громкими криками, размахивая руками.
— Воры! — кричали они.
— Награбили и спрятали!..
Кто-то выстрелил. Кто-то поджег дом. Видно было, как огонь растет и просовывает горячие языки под стены, под двери. Приехали пожарные. Большой струей полилась вода. Кругом растаял снег, и дом стоял страшный, черный, безглазый на черном голом тротуаре.
Поздно вечером вернулась мама. Они даже не пошли домой и остались ночевать у тети Кати. На улицах стреляли. Страшно было перебежать через дорогу. Ночью Мака проснулась от выстрелов. По лестнице мимо дверей шли, громко топая. Потом на чердаке стреляли.
