— Ах, Анечка так себя мучает! Так себя мучает! — с умилением простонал муж Анны Ивановны и всплеснул руками. — Как только встанет, позавтракает и идет смотреть, как люди дрова пилят. Потом отдохнет часа два и обедать садится. А потом поспит немножко и едет кататься верхом… Возвращается, вся лошадь в мыле, прямо спотыкается. Анечка утомлена совершенно. И нет ведь, чтобы отдохнуть. Полежит немножко, чаю попьет и идет в сад, наблюдает, как люди грядки копают. Потом уж только часов в девять спать ложится, — рассказывал, захлебываясь, муж Анны Ивановны. — И все ей мало. Уж так себя изнуряет! Ну, люди копают, уж зачем бы ей там стоять?.. Нет ведь, смотрит, все проверяет, наблюдает!
— Я хозяйка! — громко сказала Анна Ивановна, хлопнув обеими руками по столу. — За всем должна наблюдать.
После чая все спустились в сад, а Анна Ивановна осталась на террасе. Мака посмотрела на нее. Анна Ивановна возвышалась за столом, как розовая гора. Она, наверное, растеклась бы по террасе, если бы не сдерживало ее с трех сторон широкое соломенное кресло на покосившихся ножках.
Дедушка отмерял татарам участки земли. Весь большой сад Анны Ивановны разделили поровну нескольким крестьянам. Анна Ивановна, в старом платье, топталась возле дедушки и шипела на него. Мягкая земля проваливалась под ее ногами. Дедушка взглядывал на нее добрыми глазами, слушал минуточку, а потом опять шагал по участку, и справедливая серая ленточка, шурша, выползала из рулетки и снова отмеряла сажени хорошей плодородной земли.
— Такой порядок теперь. Нет частной земли. Общественная земля, — в сотый раз убеждал он Анну Ивановну, но она ничего не хотела слушать.
— Чай у меня пили? — твердила она. — Пироги мои ели? А теперь мою землю раздавать? — Она трясла непричесанной головой и топала ногами.
У сельсовета под красным флагом собиралось много народу. Дедушка читал газеты, рассказывал о том, что делается на свете.
А в школе, в чисто выбеленном классе, дедушка повесил портрет Ленина.
Чуть-чуть наклонив голову, пристально смотрел Ленин на обмазанные белой глиной стены класса. Смотрел на мальчиков и девочек так же ласково и внимательно, как смотрел когда-то на Маку и на Павлика.
И Мака улыбалась Ленину, как старому доброму знакомому, узнавая его большой высокий лоб, его добрую улыбку.
Цвели все фруктовые деревья, цвела и благоухала вся долина, жужжали круглые пчелы над белыми садами, майские жуки влетали в открытые окна.
