— Может, хватит? — не скрывая тревоги, спросила Репина. — Это уже восьмой эксперимент за неделю!
— Вводи.
— Антон, посмотри на себя. На тебе нет лица.
— Я ученый, а не фотомодель, — усмехнулся Шувалов.
— Радиоактивные вещества не успевают выводиться из твоего организма. Они накапливаются.
— Не смотри на мой внешний вид. Это из-за недосыпания. Следующей ночью проведем еще два эксперимента и закончим.
— Антон, надо сделать перерыв. Это опасно.
— Ты сама сказала, что у Вербицкого возникли подозрения. Если он доложит Леонтьеву, и нам закроют доступ к томографу. Мы должны спешить.
— Но не такой же ценой?
— Антон Викторович, — в разговор вмешался Сергей Задорин, управлявший позитронно-эмиссионным томографом. — Может я вместо вас? Сделайте следующий эксперимент на мне. Я готов.
— Хватит сюсюкать! — повысил голос Шувалов. — Вы оба прекрасно знаете, что мне для сравнения нужен один объект! Один и тот же! Иначе, опыты можно делать бесконечно! — Он вытянулся на столе, развернул руку, чтобы вена на локтевом суставе была хорошо доступна, и спокойно, но твердо приказал: — Прения закончены. Елена, вводи препарат. И помни, что сейчас я исследую реакцию на боль.
Репина сжала губы, и заставила себя воткнуть широкую иглу в вену Шувалова. Радиоактивная жидкость медленно перекочевала в кровь ученого. Некоторое время он лежал молча и ждал, пока радиоизотопы распространятся по организму и проникнут в мозг. Любая физическая активность на этом этапе могла повлиять на равномерное распределение изотопов и исказить результаты.
— Начали, — подал знак Шувалов.
Задорин включил управление. Стол, на котором лежал ученый, въехал внутрь круглой арки в форме огромного бублика. По пути Антон поймал на себе обеспокоенный взгляд Репиной.
— Не жалей меня. Иначе придется повторить эксперимент, — предупредил он и ободряюще улыбнулся.
Когда голова ученого оказалась внутри бублика, Елена хирургическими щипцами ухватила кожу на плече Антона. Ее веки закрылись, а рука крепко сжала инструмент и с силой крутила его, чтобы причинить добровольному пациенту максимальную боль. Шувалов терпел стойко. Из-под опущенных женских ресниц выступили светлые слезинки. Кроме этих маленьких капель, эксперимент протекал строго по плану. Радиоактивный препарат, проникший в мозг, выделял излучение. Десятки датчиков, расположенных внутри «бублика», равнодушно фиксировали высвобождаемую энергию.
Сергей Задорин сидел за компьютером и наблюдал, как на экране светлыми участками выделяются интенсивно работающие клетки мозга, ответственные за боль. Чем ярче они вспыхивали, тем большие муки испытывал Шувалов. Подобную картину Сергей видел и ранее, когда они исследовали реакцию мозга Шувалова на креативность, речь, эмоции, мышечные движения, внимание и память. Утомление и невротическую депрессию доктор наук Шувалов запланировал на заключительные эксперименты. Он умел оптимизировать свою работу. К завтрашней ночи утомление и депрессия будут естественным состоянием его измотанного организма.
