Вальс завершился раньше, чем хотелось бы. Не успели они сделать и пары шагов, как путь им преградил граф ди Граффео.
– О, леди Скарбро, – с улыбкой поклонился он, – если не ошибаюсь, вы обещали мне танец.
– Да, я в вашем распоряжении.
Подавив досаду, Элеонора позволила графу взять себя под руку.
Танец был медленный, со сложными фигурами и требовал сосредоточенности, но, к сожалению Элеоноры, партнеры стояли слишком близко друг от друга и двигались плавно, что позволяло вести беседу без всяких затруднений.
– Я большой поклонник вашего покойного супруга, – начал граф. – Кажется, я вам об этом уже говорил.
– Да-да. Мне очень приятно, что вы любите его музыку, – вежливо ответила Элеонора.
– Жаль, что мне так и не довелось побеседовать с сэром Эдмундом, – продолжил граф.
Элеонора не нашлась с ответом и промолчала. Она не представляла, о чем этому человеку разговаривать с Эдмундом.
– Наверняка у такого человека было много других интересов, кроме музыки, – продолжил ди Граффео.
Элеонора бросила на него взгляд, пытаясь понять, на что намекает граф. Насколько она знала, Эдмунд целиком посвятил себя музыке.
– Он любил ходить под парусом, – наконец произнесла Элеонора.
– Ах да. Под парусом. – Граф искоса взглянул на нее. Лицо его было непроницаемо. – Как выяснилось, опасное увлечение. Однако молодых английских джентльменов море, видимо, притягивает. Похоже, это национальная черта. Вспомните Шелли. Или лорда Байрона – говорят, он тоже любит плавать.
– Да, я слышала.
Элеонора была сбита с толку. С одной стороны, казалось, будто граф говорит все это просто для того, чтобы поддержать разговор, но с другой – в голосе его звучала ирония, подчеркивавшая каждое слово, будто в его речи содержался некий важный смысл. Элеонора не могла понять, с чего вдруг граф заговорил об английских поэтах.
– Англичане меня восхищают, – продолжил ди Граффео. – Тверды в убеждениях. Непоколебимо уверены в своей правоте.
И снова у Элеоноры создалось ощущение, что граф вкладывает в свои слова прямо противоположный смысл.
– Полагаю, сэр, то же самое можно сказать о представителях любой нации. Моих соотечественников, например, многие считают упрямыми. И итальянцы, которых я встречала, также готовы бороться за то, во что верят, хотя и выражают свои мысли намного цветистее.
Граф вежливо улыбнулся:
– В самом деле, леди Скарбро, вы правы. Римляне, неаполитанцы, венецианцы… Все мы преданы своим идеалам. Но печально видеть, когда такая преданность толкает человека на неверный путь.
