— Мама! — тут же испугавшись, воскликнула я. — А вдруг я облила кого-нибудь?
— Что ты! — мама даже улыбнулась. — Ведь мы на третьем этаже, к тому же день такой жаркий и такая капля воды; да это будет всего горсть водяных брызг в воздухе, и больше ничего!.. — С этими словами мама принялась за шитье, а я взялась за щетку, чтобы подмести пол, но в это время в передней послышался звонок, другой, третий — звонили, не останавливаясь.
Я бросилась открывать дверь. Передо мной стоял хорошо одетый молодой мужчина с шикарным желтым портфелем в руке.
— Кто вылил воду из окна вашей квартиры?! — задыхаясь от негодования, проговорил он. — Кто?!
— Я… это моя вина, — и не думая отрекаться, призналась я, хотя фасад третьего имел двенадцать окон.
— Как вы смели?! Я составлю акт, я оштрафую вас! Я приведу милицию! — продолжал он кричать.
— Прошу вас, зайдите к нам! Прошу вас! — Схватив за рукав незнакомца, я тащила его к нам в комнаты. Многие двери уже открылись на крик незнакомца, любопытные, злорадно улыбавшиеся лица выглядывали в переднюю.
— Это безобразие! — продолжал кричать незнакомец. — Выливать на голову прохожих грязную воду!
Но, несмотря на свой гнев, он все-таки повиновался и, увлекаемый мною, вошел к нам.
Очутившись на пороге, он сразу переродился: взгляд его скользнул по венецианской люстре, портретам, мебели, по блестящему, натертому паркету и остановился на маме. Он умолк и вежливо ей поклонился.
Мама встала ему навстречу, и он назвал себя. Фамилия незнакомца была Янушевский, имя его и отчество тоже были чисто польские (но я их не помню)…
В это время я уже успела пробежать во вторую комнату, схватила злосчастную нюренбергскую кружку и вынесла ее незнакомцу как вещественное доказательство моей вины.
Ах, как она была красива! Ее серебряная крышка была тончайшей резной работы. На пестром фаянсе изображены охотники, обвешанные дичью, с полными ягдташами за спиной, со сворой охотничьих собак входящие в придорожный трактир выпить пива и погреться около пылающего камина.
— Вот, — сказала я, протягивая Янушевскому кружку, — здесь был остаток чистой кипяченой воды, которую я для питья ставлю обычно себе на ночь… Простите меня… я сделала это машинально… я очень волновалась…
— Волновались? Из-за чего? — уже спокойно спросил он.
— Мой муж сейчас в полете… он испытывает новые самолеты…
— Ваш муж летчик? — живо спросил он. — Простите… Могу ли узнать, как его фамилия?..
— Васильев.
— Николай Алексеевич?
