— Мы прозрели, — важно сказала она, — и с нами отлетает из этого дома любовь… — Затем она перекрестилась и дала знак шоферу ехать.
Всю ночь мы расставляли вещи в новом жилище. Большим ореховым шкафом разделили комнату, и у нас получилась столовая — побольше и спаленка — поменьше.
Евгений Николаевич превзошел все ожидания. В комнате я нашла на стене незаметный электрический звонок.
— Если вдруг неожиданно вас найдет Васильев и будет ломиться, — сказал Евгений Николаевич, — нажмите кнопку, и все рабочие электростанции прибегут на помощь. Рабочие уже мною предупреждены. А вот здесь, в правом ящике, — продолжал мой великодушный друг, подойдя к письменному столу, — вы найдете книжечку с талонами на обед на целый месяц. Столовая-ресторан здесь же в доме. Я хочу хотя бы на первое время избавить вас от хождения по магазинам и готовки. Вам надо отдохнуть хотя бы месяц. Здесь же всегда будет лежать дежурная сумма денег, если таковые вам понадобятся и если вам не хватит своих. Не благодарите меня, ведь я забочусь о моей переводчице, о моем педагоге, с которым, так или иначе, мне надо расплачиваться. Если вы сегодня возьмете у меня вперед, то завтра же расплатитесь со мной своим трудом.
— Нет, это подлинный рыцарь! — говорила мама, укладываясь спать на новом месте. — Глядя на такого человека, хочется верить во все хорошее и светлое!
А я в эту ночь тихонько плакала, скрывая от мамы слезы, друзья моего детства, мои самые любимые, большие, в рост двухгодовалого ребенка, куклы — синеглазая шатенка Маннет, подарок мамы, и черноглазая, с двумя толстыми белокурыми косами Маргарита, подарок крестной Александры Александровны Милорадович, — были забыты на Поварской!
Я плакала, уткнувшись лицом в подушки… и почувствовала в душе знакомое волнение. Что-то оборвалось и отлетело. Это невидимая рука перевернула еще одну страницу моей жизни…
С утра до ночи я занималась переводами. Среди дня ходила с мамой обедать в шикарную столовую Наркомпроса. В перерыве, устав от переводов, садилась за любимый «Бехштейн» и играла. Дышать воздухом выходила только поздно вечером, боясь попасться на глаза если не самому Васильеву, то кому-нибудь из его знакомых. День начинался Евгением Николаевичем и кончался им же. Согласитесь, это было более чем скучно!.. Вечерами мама, надев платок и закутавшись до неузнаваемости, пускалась в город. Она бывала у Пряников, где виделась с теткой, и заходила к другим знакомым.
