В суде совершенно чистосердечно рассказала, как измучена пьянством мужа, его бешеным характером сказала, что решилась на последнее средство: думала, что он образумится, если станет отцом, но его и это не исправило. Теперь, когда ребенок умер, я не могу и не хочу больше жить с таким человеком.
Решением суда я была разведена и через несколько дней получила бумагу о моем освобождении.
Эти дни летели словно в лихорадке. Каждое утро, как только Васильев уезжал на аэродром, мы с мамой, нагруженные разными вещами, отправлялись в новое жилище. Все мои друзья принимали в этом участие и помогали нам. Таким образом, мы перетащили весь гардероб и легко переносимые вещи. Теперь оставалось пианино и мебель.
Васильев словно чуял что-то недоброе. Он становился все настойчивее и нежнее. Звал то в театр, то в оперетту, то обедать или ужинать в ресторан, я неизменно отговаривалась нездоровьем. Я очень боялась, чтобы он под каким-нибудь предлогом не заглянул в мое удостоверение личности (тогда паспорта не было) и не прочел о том, что я с ним разведена.
Очень много хлопот было с теткой. Мы оставляли ее в комнате со всей необходимой обстановкой и вещами. Кроме того, мама, продав кое-что, обеспечивала ее на некоторое время деньгами. Тетку это не устраивало, она капризничала и ни за что не хотела оставаться с Васильевым. Она желала ехать с нами вместе на Сретенку. Еле-еле общими усилиями мы уговорили ее, доказав, что Поварская остается ее и маминой площадью.
Кроме того, мы обязывались держать с ней связь и оплачивать Поварскую. Наконец она согласилась, и было решено, что в день бегства она не будет ночевать дома и останется у Красовских, а на другое утро придет домой не одна, а с Никитой и сделает вид, что наше исчезновение для нее такая же неожиданность, как и для Васильева.
Накануне бегства мы с Никитой пошли в загс регистрироваться.
Просидев два тягостных часа в очереди в прокуренной приемной, среди хвостов на развод, на регистрацию новорожденных, на регистрацию только что умерших, мы вошли в заветную дверь.
Худенький, седой, в очках старичок, заглянув в удостоверение личности Никиты, спросил:
— Ни разу еще не вступали в брак?
— Нет.
И, заглянув в мое удостоверение личности, он укоризненно покачал головой.
— Что ж, теперь, надеюсь, уже по-настоящему вступаете в брак, так сказать, без ошибки! — И, не дожидаясь ответа, он пожал нам руки.
Мы еле сдерживали улыбку.
Девушка, оформлявшая наши документы, вдруг удивленно спросила:
