– Что за? – отплевывался я, глотая соленую воду, от взрыва нас накрыло высокой волной.
Нос лайнера быстро накренился, затем корабль с треском разломило пополам, и, словно самая хрупкая щепка, он быстро пошел ко дну, объятый пламенем и дымом. Я не верил своим глазам, от шока еле удерживаясь на волнах, рядом вынырнула Селеста.
– Будь ты проклят, Аид! – воскликнула девушка, затем обняла меня за плечи и посмотрела прямо в глаза. – Ты… ты… спас мою жизнь!
– Вообще-то я планировал тебя утопить, – хотел было сказать я, но передумал, и вместо того промолчал, глупо улыбаясь.
– Лео, ты просто… – выдохнула Селеста и быстро чмокнула меня в щеку, затем в другую.
Кажется, девчонка окончательно и бесповоротно спятила от шока, потому что в следующее мгновение она лизнула мой нос, затем лоб и щеки.
– Эй, Селеста! Что ты делаешь?! Спасибо! Но не стоит! Хватит!
Я резко открыл глаза, обалдевший от такого вольного поведения. И тут же прекрасное лицо Селесты плавно превратилось… в лохматую морду белого пуделя. Я вскрикнул и поднялся на локтях, собачонка затявкала и прыгнула на другую сторону кровати, где мертвым сном спал Андрэ. Уютная каюта тут же напомнила мне о недавних событиях, и я тяжело вздохнул. Вместо шепота волн и треска горящего корабля из ванной комнаты слышался плеск воды и громкая знакомая музыка всемирно известного мюзикла «Notre-Dame de Paris». Приятный женский голос, одновременно сильный и красивый, пел на французском «Belle». Я впервые слышал этот хит в женском исполнении и никогда не предполагал, что это выйдет так хорошо.
– Но откуда в моем номере пудель? – очнулся я, – эй, кыш! Ты что творишь?
Пушистая игривая собачонка обнюхала ботинок Андрэ и бесцеремонно задрала вверх заднюю тонкую лапу. Я схватил эту лапу рукой и предотвратил мокрое преступление. Странно, но в тот же миг пение прекратилось, хотя музыка продолжала играть.
– Мама мия! – оглушил меня истошный женский крик, и на мою сонную голову тут же обрушился мощный удар мокрым полотенцем. – Оставь Жюлли в покое, гаденыш!
Бедный пудель взвизгнул от страха, поджал свой пушистый хвост и забился под кровать. К великому сожалению, я не последовал его примеру, за что на мою несчастную голову и плечи посыпался удар за ударом. Я мигом догадался, что «Belle» на французском пела именно эта женщина, а в ванной, должно быть, просто играла фонограмма. Впрочем, дралась она так же мощно, как и пела. Стоял неописуемый визг сразу всех ругательств на свете во всех октавах и тональностях. Укорачиваясь от мокрого полотенца, я безуспешно пытался прояснить ситуацию, мол, что мы просто ошиблись номером. Андрэ благополучно проспал все мое избиение.
