— Верно мыслишь, — одобрил Луцевич. — А что именно он у Чухрина выведывал?
— Это он у меня выведывал, — самодовольно подчеркнул Иван. — Подгорецкий аккуратно, однако часто расспрашивал меня, вроде бы невзначай. А я-то мальца этого всего раз и видел…
Беседуя с Сыроватовым, Луцевич исподволь наблюдал за Подгорецким. Тому хотелось бы слышать, о чем толкуют попутчики от начала до конца, да шея не позволяла. Луцеви-чу хотелось созорничать: парень, шейные позвонки сместишь! Вместо этого он говорил негромко и придерживал Ивана.
«Где я видел эту морду? — нет-нет и озадачивался вопросом Луцевич. — А видел ведь, точно видел…»
Он слушал и не слушал бубнежку Сыроватова о превратностях судьбы, что он чист и мараться заново не желает, а сам перебирал в памяти места, где бы довелось встретиться с Подгорецким. Ничего на ум не шло, кроме расплывчатых картинок: он в Швейцарии, в госпитале сестер-кармелиток делает операцию и никак не может вспомнить по-французски термин «продольное рассечение», чтобы операционная сестра подготовила платиновые скобы, а та смотрит на него с осуждением… Да, и разговор припомнился в ординаторской, одна фраза: «Господин профессор, вы так талантливы, что можете даже черту, прости меня Господи, ангельские крылья пришить» — так съязвила операционная сестра.
«Какого рожна сестра на меня взъелась?» — никак не мог вспомнить Луцевич.
— Олег Викентьевич! — крикнули из кабины, и Луцевич переключился на день сегодняшний. — Есть контакт!
— Извини, Ваня, — сказал Луцевич и прошел к пилотам.
— Поет! — радостно доложил радист и снял наушники. — Слушайте!
Одну розетку наушников Луцевич приставил к уху и сразу различил прерывистый писк условного сигнала.
— Где он? — спросил Луцевич радиста. За него ответил командир:
— Движется на северо-восток. Засекли сразу.
Когда Гречаный отпускал Кронида под присмотром Пармена, было велено старику не снимать с шеи ладанку со встроенным туда радиомаячком. Пармену об этом сказали. Контакт прослушивался регулярно. Подзаряжаясь теплом человеческого тела, он посылал сигналы, которые раз в неделю прослушивались одной из станций слежения. Так было с год назад, пока не посчитали занятие бесполезным, и лишь Луцевич велел установить на вертолете пеленгатор.
— Летим мимо! — дал наконец команду Луцевич. Суть ясна: живы, в пределах досягаемости, а Пармен сквозь огонь и воду пройдет…
— Визуально не засекли? — спросил он для полного успокоения.
— Едва! Прошли двое в сторону бывшего спецлагеря, сейчас к часовенке подходят! — сообщил командир и указал пальцем вниз на еловый массив. — Видно?
