— Я не приду, — напускает равнодушия Нойли, старательно не глядя на Мареша.
— Придёшь… — со знанием дела протягивает Дориан.
* * *
— Нол, — Варгр внимательно смотрит на подругу — она прислонилась к окну, словно в прострации. Медленно оборачивается — бледная, под глазами синяки. Неужели Дориан её всё же бросил? На душе неприятный осадок. — Мы приехали, — поясняет Бъёрн, — теперь расскажешь, что случилось?
— Всё отлично, — ведёт плечом Нол. Откидывает волосы на спину и улыбается: — Спешила к тебе, хотела сделать сюрприз, а вышло, как всегда!
— Милая, ты мне врёшь, — незлобиво отрезает Варгр.
— Ага, но я не хочу сейчас говорить, поэтому, давай, потом. Встретишь Лайма, он должен через полтора часа прилететь и сам заходи в гости.
— Я не могу, — отзывается Бъёрн после минутной паузы. — Мне нужно уехать.
— Хорошо, — в огромных глазах сверкают слёзы, губы обиженно надуты. Катя… Нол… Разорваться невозможно. Варгр рвано выдыхает: — Милая, мне ещё твою машину нужно глянуть. Диагностику сделаю, но думаю, там немного работы. Может, тебя специалисту показаться? Авария как-никак…
— Я в норме! — недовольно чеканит подруга. — Говорю же, просто царапина, — распахивает дверцу и выскакивает на улицу. Громко захлопнув, не оборачиваясь, идёт к дому. Стройная фигура, величественная и надменная… Как всегда, Нол показывает характер.
Совесть колет всё сильнее. Варгр нажимает на гашетку. Так, надо встретить Ингерера, и заодно узнать про альвийскую кровь Нойли.
Вечером Бъёрн останавливается возле автосервиса и выключает зажигание. Грехем уже отбуксировал «Toyota». Расплатившись, загоняет на подъемник, подключает компьютер. Диагностика подвески, двигателя, замер углов схождения колес… Массу времени убивает, но главное, как и думает, работы немного. Вот только голос Лайма постоянно в голове:
— Я никому не мог сказать про Нойли. Правила альвийцев таковы, что простые смертные не должны знать о существовании их расы. Да, ты — оборотень, но потому и радовался вашим отношениям. Вы идеально подходили друг другу. Кто бы ещё смог вынести характер Нол? Только ты…
Двадцать лет мучений, переживаний. Это ведь как быть в кандалах приколоченному к стене. Вроде цепь есть, двигаться можно, но далеко не уйти. В душе словно мертвец.
Вечное одиночество в мире, в котором не видишь просвета — Ад! Правда, последняя неделя доказала, что этот Ад не был кромешным. Катя умудрилась перевернуть представление «плохо-хорошо», уничтожила остатки самоуважения.
