Площадку для тренировок после разгрома привели в порядок и встречались по-прежнему. Но что-то изменилось. Никто не знал, чего ждать, и потому все нервничали. То ли противник коварно затаился, то ли учинённый на площадке беспредел был всплеском агрессии с его стороны, достаточным для того, чтобы показать свою силу и на этом успокоиться.
Санька чуял, что Ворлог где-то близко, что именно теперь, когда так короток день, он необычайно силён и нагл.
После того как Максим рассказал о нём, Санька вообще не мог отделаться от ощущения, что чудовище постоянно находится рядом и следит за ним. Но что делать, Санька не знал. Сейчас ему вообще, пожалуй, хотелось закрыть глаза и заснуть. Чтобы всё решилось само собой.
Лерка на тренировках больше не появлялась. На расспросы о ней Санька пару раз ответил что-то невразумительное. Ребята решили, что девчонке просто надоело. Переблажила, и всё. Кроме Саньки, может быть, только Максим знал об истинной причине Леркиного отсутствия. Да ещё Лёха.
— У отца из-за тебя неприятности, — сообщил он на следующий день после Санькиной выходки в автошколе.
Санька молчал. Что он мог сказать в свое оправдание?
Отношения с Лёхой заметно похолодели. Впрочем, и между остальными не было прежней теплоты. Её будто сквозняком выдуло. Старшие с приездом Сергея тоже как-то постепенно обособились.
Тревожные наступили дни…
— Это уже не смешно, — заметил Максим, оглядывая Богдана.
Тот снова пришёл побитый.
— Это ещё что! Видели бы вы Пашку! — отозвался Богдан.
— А что с ним? Что вообще произошло?
— Да всё то же. Продолжение следует, Макс!
И Богдан рассказал, что на балконе у одного из тех, с кем они подрались в прошлый раз, кто-то написал нехорошие слова. Баллончиком, той же красной краской.
— И они решили, что это вы, — сделал вывод Максим.
— Вообще-то, похоже, это и правда кто-то из наших, Макс. Ведь четвёртый этаж. Кто туда ещё полезет? Да и зачем? А надпись во весь балкон.
— А что написано-то? — решил уточнить Лёха.
Богдан ответил.
Санька усмехнулся. Да, это было обиднее, чем «казлы».
— Ну а Пашка как?
— В общем, ничего серьёзного, бровь ему рассекли. Пришлось швы накладывать. Теперь дома сидит, рожу прячет.
— Вот досада! Кто же это мог сделать?
— Это я накарябал, — откликнулся Илья.
— Ты?! — изумился Максим. — Зачем?
— А чего они? Ждать, что ли, когда нам вообще в глаза плюнут? Они ведь думают, что мы тут сидим и пикнуть боимся.
— А забраться на четвёртый этаж и писать всякую гадость — это смело, да! — насмешливо произнёс Максим. — Ночью небось лез, чтоб никто не видел?
