— Он, как напьется, опять всем будет про свои суды рассказывать и глупости говорить.
Вершинин поморщился, Александр Михайлович был в детстве довольно хорошим его приятелем, с которым они вместе портили деревенских девок, ловили рыбу и занимались другими шалостями. Но потом, Александр Михайлович начал пить горькую, неразумно играть в карты и сейчас остался на бобах.
— Фекла, послушай, давай пригласим его еще раз, посмотрим, может все будет нормально.
Фекла укоризненно на него посмотрела, но ничего не сказала и начала дальше свои перечисления.
***
В субботу, как только начало смеркаться к имению Вершинина начали подъезжать гости. Рано выпавший снежок дал им возможность приехать на санях и сейчас они выбирались из меховых полостей, отряхивая и распрямляя свои туалеты. Из живущих по соседству помещиков по богатству с Вершининым никто сравниться не мог. У них в основном было по тридцать сорок душ народу и им приходилось прилагать гигантские усилия, чтобы удержаться на плаву. Но все равно то и дело в округе появлялись разорившиеся дворяне, про которых было не принято говорить в приличном обществе. Только еще княгиня Дубинская Людмила Алексеевна, имела более пятисот душ крепостных и жила на достаточно широкую ногу, не имея ни перед кем денежных обязательств, кроме своей компаньонки, престарелой немки Эмилии Фердинантовны. Но, Вершинин, который давно освободил от барщины своих крестьян, и посадил их на оброк, отдав им в аренду почти все свои земли, понимал, что и княгине не долго осталось барствовать при ее манере ведения хозяйства. Гостей встречал сам хозяин, рядом с ним стояла Катенька, над которой сегодня с утра поработал приглашенный куафер и выглядела она бесподобно. От волнения она не раскраснелась, наоборот была несколько бледна и эта бледность в сочетании с темно-каштановыми локонами прически делали ее немного старше и аристократичней.
— Какая дочка у тебя красавица выросла, Илья Игнатьевич, — громким басом сказала усатая княгиня Дубовская, выбираясь из саней, — все кавалеры сегодня ее будут. — и полезла целоваться.
— Ну, здравствуй дорогой сосед, — забасила она вновь после трехкратного чмокания, — давненько я у тебя не была, давай рассказывай, что у тебя нового.
— А вот тебе моя лапушка подарочек, — и она протянула Катеньке изящную коробочку, перевязанную розовой лентой. Девушка взяла коробочку присела в книксене и по-французски поблагодарила княгиню.
— Ишь, ты, как балакаешь на лягушатском то! — зашевелила усами старуха, — послушай Игнатьевич, что же ты маринуешь девицу здесь, у тебя же есть дом в Петербурге, давно пора тебе ее туда вывезти. А ты все тут среди наших нищебродов ее держишь, — добавила она уже совсем тихо, прямо в ухо Вершинину.
