.
«Морская ода» увидела свет в 1915 году, непосредственно после того, как в 1914 году были изобретены четыре основных гетеронима Пессоа (до этого он пользовался псевдонимами). Внутритекстовый субъект «Морской оды» тесно связан с внешним субъектом — одним из гетеронимов Пессоа и с принципом гетеронимии как таковым; иными словами, множественная внутритекстовая субъективация параллельна феномену гетеронимии и во многом предопределена этим последним. Как невозможно собрать множественный субъект «Морской оды» в единый конструкт, так и сумма всех гетеронимов поэта не способна смоделировать целого «Пессоа» («лично Пессоа» — такой же гетероним, как и остальные), поэтому, строго говоря, даже в рамках этой статьи использование фамилии Пессоа как автора текста(-ов) нельзя считать корректным.
Действительно, гетеронимия как новая саморепрезентация личности поэта в литературном процессе — это то, что прежде всего ассоциируется с именем поэта у авторов и транслируется филологами. Не случайно Татьяна Щербина посвящает Пессоа свою книгу «Размножение личности», а «Б. Констриктор» и «Борис Ванталов» в послесловии к «Запискам неохотника» называются гетеронимами [9].
Гетеронимию Пессоа можно рассматривать и как преодоление положения отдельного поэта маргинальной страны. В этом смысле для Пессоа прецедентным автором является Камоэнс: Камоэнс важен для Пессоа как фигура, наполняющая собой все пространство португальской литературы до XX века. Гетеронимия — это не только способ множественной субъективации, но и пример единоличного создания целой национальной литературы, конкурентной Камоэнсу [10]. Это способ заселить пустое пространство литературы и иной способ обретения эпичности. Любопытно характерное безразличное отношение испанских литераторов-современников к Пессоа, например Мигеля де Унамуно, оставлявшего его письма без ответа. В Испании для введения в литературный обиход текста из соседней романской страны потребовалось авторитетное подтверждение из-за океана — перевод Пессоа в 1962 году нобелевским лауреатом Октавио Пасом. В этой связи небезынтересна полемика Пессоа с Унамуно по поводу испанского языка. Пессоа оспаривает тезис культурной продуктивности португало-испанского или каталано-испанского билингвизма: если основываться на расширении аудитории, то тогда более эффективным, чем язык соседнего большого государства, оказывается английский и национально-английский билингвизм. Хотя англоязычные стихи Пессоа менее известны, однако само наличие их в сознании англоязычных читателей позволяет им воспринимать текст перевода на английский как вариант оригинального текста. Поэзия Пессоа становится прецедентным текстом не только для романской, но и для англоязычной литературы.
