Значит, нужно просто убраться от родителей подальше и не возвращаться.
— Ну, неважно. — Я отступила к задней двери, сулящей спасение. — Пока меня никто здесь не заметил…
— Детка! — Я подпрыгнула от звука маминого голоса, донесшегося от двери за нами. — Где твои чулки и туфли?
— Я как раз собиралась…
— …вернуться в свою комнату и одеться. Не вздумай отправляться в город в таком виде!
— Простите, — воскликнула Кэти, — я только что вспомнила: у нас заканчивается репа.
Она быстренько скрылась.
— Я и не собиралась в город, — соврала я. — Иду в сад. Хочу порепетировать перед сегодняшним выступлением. — Я вытянула руки и сделала изящное плие.
— Да, прелестно, — кивнула мама. — Но уверена, на репетиции нет времени. Разве ты не говорила, что собрание Красного Креста начинается в девять?
— А который час? — Я обернулась и посмотрела на часы, которые показывали без двадцати девять. Бегом бросилась мимо мамы к лестнице. — Мне надо обуться и выходить!
— Умоляю, скажи, что ты надела корсет! — крикнула она мне вслед.
Тутси сонно моргала на верхней лестничной площадке, все еще в ночной рубашке и с растрепанными волосами.
— Что происходит?
Когда Ньюман осенью отбыл во Францию, чтобы сражаться под началом генерала Першинга, Тутси вернулась домой и поселилась здесь до его возвращения.
— Если он вообще вернется, — мрачно заявила она, заработав строгий взгляд от папы, которого мы все называли судьей, потому что он был верховным судьей штата Алабама.
— Прояви гордость, — пожурил он Тутси. — Каким бы ни был исход, служба Ньюмана делает честь всему Югу.
— Во имя всего святого, на дворе двадцатый век, папочка! — выдала она.
Сейчас я ответила ей:
— Ее высочество считает, моему наряду не хватает еще одного слоя.
— Правда, детка, если ты пойдешь без корсета, мужчины будут считать тебя…
— Аморальной?
— Да.
— А может, мне все равно, — откликнулась я. — Нынче все изменилось. Военный совет велел не носить корсеты…
— Они призывали не покупать их. Но хорошая попытка. — Она проследовала за мной в мою спальню. — Если уж тебя не волнует общество и его нормы, подумай о себе. Если судья узнает, что ты ушла из дома полуголая, он с тебя шкуру спустит.
— Я пыталась подумать о себе, — возразила я, снимая блузку. — Но тут вмешались все вы.
Мама все еще была в кухне, когда я с шумом спустилась обратно.
— Так-то лучше, Теперь поправь юбку, — она указала на мою талию.
— Мама, нет. Она мешается на бегу.
— Просто поправь ее, пожалуйста. Я не могу позволить, чтобы ты принесла доброе имя судьи в жертву своей торопливости.
