На южном берегу | страница 67
А потом Виталий сказал несколько слов. Кто еще может воспринять их так остро, как я, человек, у которого никого на свете нет. Виталий, как всегда сдержанный и собранный, смотрел на нас, и при этом взгляд его был как будто обращен вовнутрь себя: «Говорят, что друзей и родителей не выбирают. Родители — это понятно. На первый взгляд такое сравнение даже неуместно. Но вот — друзья! Разве мы выбираем себе более доброго, более красивого или более умного? Нет, это получается само. Это случается, и все. Люди тянутся друг к другу, вдруг находят общий язык, общие интересы. Бывает, они становятся близкими, будто рожденными именно для этих отношений, тут уж мало что объяснит наш человеческий разум. Мы знаем только: это произошло, жить нам на свете легче, дышится свободнее. Думаю, что это тоже подарок судьбы, не каждому данный природой».
Он вроде и не очень всерьез говорил — тост все-таки. Но что-то ему хотелось сказать совсем не шуточное.
Все согласились с Виталием, а Сашко, раскрасневшись немного от вина, вдруг сказал вслух то, о чем, кажется, думал каждый из нас: «Мне бы очень хотелось, чтоб мы все и дальше оставались друзьями, чтобы время миновало и выяснилось, что это взаправду, то, что пришло к нам, четверым! Ну вот, давайте выпьем просто за нас!»
Конечно, все его поддержали, а он, видно, уже давно силился сказать что-то и волновался, потому что после тоста ему сразу же полегчало, стал оживленный и остроумный, в Крыму мы его таким и не видели.
Потом мы говорили возбужденно, радостно, каждый про свое и про общее, но о чем бы мы ни говорили, это был общий разговор. Большей частью речь шла сегодня о девчатах, об отношениях с ними, о понимании женской природы, об умении разгадать ее. Я рассказывал ребятам, собственно, Роберто, о наших девчатах, о Львове, обсуждали мы их неожиданный отъезд. Видно было, что Роберто хочет о чем-то сказать, все время глядит на Виталия, словно тянется за поддержкой, за разрешением, за советом...
И, наконец, тот пожал плечами, улыбнулся и сказал» «Да, наверное, говори, ты же чувствуешь, что мы все свои».
И Роберто рассказал нам в самых общих чертах про Лялю и всю эту историю. Мы помолчали немного — все-таки чужая жизнь, деликатные вопросы.
А я не стал описывать им свою жизнь — уж слишком далеки проблемы Роберто от того, что пришлось мне пережить на моих изрядно перепутанных жизненных дорогах. У него все просто, только и того, что влюбился в Лесю, заврался перед дядей, которого очень любит, а здесь, споткнувшись о женские чары, ошибся. И пошло.
