— Ладно. Пойдемте в машину.
Она села на переднее сиденье между Лэнгстоном и мной и закурила сигарету.
— Не очень-то удачной оказалась ваша затея, — сказал я. — Кто это все придумал?
— В основном Дэйви.
— Что у него на уме?
— Я уже сказала, он собирался убить мистера Хэккета. Положить поперек рельсов, чтобы его переехал поезд.
— И ты согласилась с ним?
— Я не верила, что он это сделает. Да он ведь и не сделал.
— В этом надо еще убедиться.
Я отпустил ручной тормоз. Машина съехала под уклон к переезду, отмеченному старым деревянным знаком — крест-накрест.
— Куда он положил мистера Хэккета?
— Вот сюда, у самой дороги. — Сэнди показала на северную сторону переезда.
Я вышел из машины и с помощью электрического фонарика осмотрел пути. На гравии отпечатались глубокие свежие следы. И все равно трудно было вообразить себе сцену, описанную девушкой.
Я вернулся к машине.
— Дэйви не говорил, почему он выбрал именно это место?
— Наверное, считал, что здесь удобнее убить мистера Хэккета. Но потом, когда я убежала, он, вероятно, передумал.
— А почему в качестве жертвы он выбрал именно мистера Хэккета?
— Понятия не имею.
Я заглянул в открытую дверь машины.
— А надо бы, Сэнди. Ведь мистер Хэккет — друг вашей семьи. Или был другом.
— Мне он не друг, — ответила она сдержанно.
— Ты дала это понять достаточно ясно. Что же такого сделал Хэккет?
Она повернулась к Лэнгстону.
— Я ведь не обязана отвечать, правда? Я несовершеннолетняя, но на адвоката у меня есть право.
— У тебя не только есть право, — вставил я, — тебе просто необходимо взять адвоката. Но тем, что будешь отмалчиваться, ты себе не поможешь. Если мы не помешаем твоему приятелю, тебе придется в конце концов отвечать перед судом за все, что он совершит.
Она снова апеллировала к Лэнгстону — он ведь угостил ее сигаретой:
— Все это неправда, да?
— Почему же, может и так случиться.
— Но ведь я несовершеннолетняя.
Я опять вмешался:
— При серьезном обвинении тебя это не защитит. Ты и так уже замешана в похищении человека. Если Хэккет будет убит, тебя признают соучастницей в убийстве.
— Но я ведь убежала.
— Это не очень-то поможет, Сэнди.
Она была потрясена. По-моему, она начала кое-что соображать, ощущать реальность места и времени, понимать, что все это происходит в ее жизни и что ничего хорошего в этом нет.
Меня охватило сочувствие к ней. Эта сцена стала частью и моей жизни тоже, сосновая роща, черневшая на фоне темного неба, железнодорожные рельсы, как стальная неизбежность, бегущие с севера на юг. Запоздалая луна, как запоздалая мысль, повисшая низко над землей.
