— Это не бред! — вскипела она. — Это именно то, чем я хочу заниматься, и, к твоему сведению, у меня неплохо получается!
— Неплохо — это не значит хорошо, — возразил он. — К счастью, ты еще достаточно молода, чтобы получить другое образование и более подходящий тебе диплом.
— У меня уже есть приличный…
— Также тебе пора отказаться от этой лачуги, за которую ты впустую…
— Это не «лачуга». Это очень даже хороший дом, за который мы платим арендную плату.
— И сколько вас там живет? Шестеро, семеро?
— Вообще-то, пятеро. К тому же именно там…
— Когда ты уже обзаведешься нормальными друзьями, хотел бы я знать? Это общение с людьми из неполных семей, этнических меньшинств, выходцами из бедных районов, гомосексуалистами…
— Это твое отвратительное предубеждение! — закричала она. — Меня бесит, когда ты говоришь в таком тоне.
— Это не предубеждение, — возразил он, — я просто указываю на то, что ты не общаешься с людьми своего круга, и я полагаю, что это такой способ действовать мне…
— Да причем тут ты?! — снова закричала она. — Если бы ты жил в реальном мире, то знал бы, что у всех есть проблемы, и нет ничего плохого в…
— И в чем же состоит твоя проблема? — перебил ее отец.
Она покраснела от гнева. Она не могла привести ни одной, и он знал это. Неожиданно ее осенило.
— Вообще-то, моя проблема состоит в том, что я — единственный ребенок в семье, — заявила она, — и она обостряется, когда ты ведешь себя подобным образом.
— Не вижу смысла продолжать этот спор, — отрезал он и, повернувшись к жене, приказал: — Организуй ей аборт.
— Даже не думай! — пронзительно завопила Никки.
— Это для твоего же блага. Когда-нибудь ты мне за это скажешь спасибо.
— У меня срок — двадцать семь недель, — закричала она, — так что ты опоздал. Ни один врач не согласится на это после двадцать шестой недели. И к тому же он вынужден будет спросить о моем согласии.
Глаза отца превратились в гранит, но в их глубине Никки все равно заметила боль, смятение и поражение. Он понимал: дочь ловко перехитрила его. Теперь, независимо от того, какие аргументы он выдвинет, у него не будет никакого шанса переубедить ее. По крайней мере, в том, что касается ребенка. Впрочем, он не собирался отговаривать ее и от бракосочетания со Спенсером, потому что она была преисполнена на этот счет такой же решимости, как и насчет ребенка.
Джереми Грант сокрушенно покачал головой, охваченный тревогой и разочарованием, затем обернулся к жене:
— Она твоя дочь. Поговори с ней. — После этих слов он направился к двери и молча вышел из комнаты.
