В моем большом приходе, охватывавшем четыре деревни, многие болели туберкулезом. Да и другие болезни — тиф и дифтерия — уносили человеческие жизни. В одной семье за одну ночь умерли сразу трое детей от дифтерии. Врача приходилось вызывать из города, и, посещая больного, он тратил целый день на то, чтобы пройти эти двадцать километров до деревни и обратно. Поэтому гонорары врача были столь высоки, что большинство моих прихожан были не в состоянии их оплатить и больные оставались без медицинской помощи. Во всем округе не было ни одной медицинской сестры. За больным приходилось ухаживать членам семьи, не имевшим понятия о том, как это делать, и зачастую они делали все неправильно и только вредили больному. А если заболевала мать семейства, у которой было много маленьких детей, ухаживать за ней и за детьми было вообще некому. Кроме того, некому было следить за домашним хозяйством, потому что отцу каждый день приходилось заниматься сельскохозяйственными работами. А если заболевал отец семейства, то некому было работать в поле, хлеву и в амбаре. Некому было пахать, сеять, собирать урожай, чистить хлев, следить за зерном в амбаре. Ведь у бедных людей не было денег, чтобы нанять работника. Все это приносило мне невыносимые душевные страдания, но я не знал, как помочь людям. Я обращался к администрации округа, но и там не знали, что делать.
Итак, 2 мая 1905 года я стоял у постели роженицы, у которой после рождения четвертого ребенка началась родовая горячка. Я видел, что она скоро умрет, и уже совершил над ней таинство предсмертного причастия. Ее муж, страдавший туберкулезом, сидел в углу комнаты и плакал. В комнате рядом спали трое детей, старшему было всего семь лет. Новорожденный лежал в комнате с матерью. Сидя рядом с умирающей женщиной, держа ее руку в своей, я вдруг почувствовал сильное беспокойство в ее душе, отразившееся на лице умирающей. Наклонившись к самому ее уху, я спросил: «Анна, если тебя что-то мучает, скажи мне об этом, пожалуйста». Со слезами в угасающих глазах она едва слышно пробормотала: «Мои бедные дети!»
Я снова наклонился к ней и сказал: «Анна, не беспокойся, теперь я буду заботиться о твоих детях, положись на меня». Тут на ее лице заиграла улыбка, она притянула мою руку к губам и поцеловала ее. Через несколько минут ее не стало.
В полночь я возвращался домой от смертного одра. Весело сияли звезды, тихая ночь была светла. Я шел по долине и думал о всем том страдании, обо всей беспомощности этих бедных людей в отдаленных округах моей родины. Как вдруг, будто под влиянием какой-то внутренней силы, я закричал: «О Господи, Ты мудрейший создатель, я очень хочу помочь этим бедным, всеми покинутым людям, но не знаю, как. Укажи мне путь! Я сам готов на любые жертвы!» Это были крик моей измученной души и молитва моего сердца, борющегося с непосильным горем.
