Закончив возню с золотом, Андрюха отнёс его в машину, затем вернулся и протянул нам по «пятитысячной».
- Чуть опять не забыл, - усмехнулся он. – А то бы уехал!
Посмотрел на купюру. Обычного трепета, который испытывал при виде таких бумажек, не испытал, оно и понятно. В свете тех лёгких денег, готовых обрушиться на нас после продажи золота, эти пять тысяч казались каким-то пустяком. Приятным пустяком.
- Ладно, я поехал, - махнул на прощание Портнов. – А вы сметой займитесь, надо работать уже начинать. А то Маркелов по шее всем даст.
Он уселся в свою покрытую деревенской пылью машину и уехал, оставив нас двоих задумчиво смотреть ему в след из распахнутого окна.
- Ну что, Морозов, как твоё чутьё на мудаков? – посмотрел я на друга. – Что теперь тебе шепчет? Не кинет ли нас этот «хомячок»?
- Не кинет, - твёрдо промолвил Захар, затягиваясь сигаретой. – Теперь мы с ним в одной упряжке, побоится, что в случае чего мы его Маркелову сдадим. – Он сунул руку карман и вытащил два массивных золотых перстня- «печатки». – Успел спрятать, пока тот в подвал спускался, на, один твой.
И мой друг протянул мне украшение. Взял в руку, ощутив довольно ощутимый вес перстня. Красивый, с вензелями, сверху установлен большой, блестящий на солнце гранями, прозрачный камень.
-Бриллиант?
- Да не знаю я, - досадливо поморщился Захар. – Ты главное Андрюхе его не показывай, хорошо? – Он потушил окурок об подоконник и щелчком запустил его в сторону. – Я считать пойду.
Он постоял ещё пару мгновений, сплюнул в окно и пошёл к столу к своим бумагам. Я же уселся на кухне и разложил на столешнице фотоальбомы. Вновь подивился качеству снимков, такое ощущение, что их вырезали из дорогого глянцевого журнала, слишком уж были безукоризненны. Да и то, что на них было запечатлено, заставляло подолгу всматриваться в каждую фотку.
На первой мужик, чья морда висит поверх ковра в соседней комнате. Тут он совсем молодой, в какой-то нелепой синей форме с красными погонами, в руках автомат, типа того, что нашли сегодня, но намного длинней и массивней. За спиной парня самая натуральная пустыня с барханами, пески до горизонта. И небо нежно зелёного цвета…
На следующем снимке тот же парень, в компании таких же юнцов, лица важные, оружие держат наизготовку. За ними высится необъятная громадина крепости циклопических размеров, и опять таки, небо зелёное. Что же это такое? Художественный ход фотографа, посчитавшего, что таким образом он придаёт своим работам особый шарм и почерк?
