народъ перегоняться. М[аланья] говоритъ:
— Пошелъ!
— Хозяинъ не велѣлъ.
— Вишь попъ какой. Валяй!
— Смотри, я отвѣчать буду, а не ты.
— Ну, пошелъ!
Вырвала у него возжи.
— Ну, сама дѣлай.
Взялъ слѣзъ, пошелъ пѣшкомъ. Такое сердитое лицо сдѣлалъ.
Какъ пріѣхали мужики — изъ себя же старосту выбрали — показалъ мѣсто, живо лошадей поотпрягли, поспутали, ящики посняли, загородили, деревья понагнули, шалашики подѣлали, сѣнцомъ покидали, пошла работа. Андрей приходитъ.
— Гдѣ, — говоритъ, — меринъ?
— А я почемъ знаю? Развѣ я работница? Ты бы ломался.
Что съ бабой говорить. Махнувъ рукой, пошелъ у мужиковъ спрашивать. Нашелъ, спуталъ. Обидѣлась М[аланья], ничего не сказала. Постой, я те вымещу, думаетъ. Пошла работа: бабы въ валы гребутъ, пѣсни поютъ. Мужики за ними копнятъ вилами. Старикъ дворникъ пріѣхалъ, шутить съ народомъ.
— Пожалуйста, братцы, постарайтесь, — говоритъ, — погода не устоитъ, вамъ же хуже.
— Винца полведра поставь.
— Ладно, — говоритъ.
Такъ любо-дорого смотрѣть, какъ работа пошла. Въ обѣдъ полчаса вздохнули, опять за дѣло. На барщинѣ того бы въ три дня не сработали. Весело, дружно. Одному только Андрюхѣ пуще другихъ дней тошно.[17] Разсчетъ возьму, думаетъ,[18] пойду къ матушкѣ, скажу — на дорогѣ наймусь. А самъ все на Маланью смотритъ. — Подъ горой, видать, она передомъ по косогору идетъ, и ногой и граблей подкидываетъ сѣно, въ два аршина загребаетъ, сама пѣсню поетъ, а нето гогочетъ, на всю рощу заливается. На него и не посмотритъ ни разу. Еще ему тошнѣй того. Нѣтъ, бросить надо, думаетъ себѣ, не тотъ я человѣкъ. Пришли къ телѣгамъ, ужъ темно, поужинали, винца выпили. Маланья Андрюшкѣ слова не сказала. Которые старше, спать полегли. Бабы по стаканчику выпили, такъ- то раскуражились, что и спать не хотятъ. Стали хороводы водить. Старикъ дворникъ съ ними; еще за виномъ послали. Андрюхѣ грустно еще пуще того: все народъ богатый, да и свои, а онъ чужой, работникъ; вино же онъ не пиль и привыкать не хотѣлъ. Взялъ армячишко, ломоть хлѣба отломилъ, пошелъ въ сторону на копну, у березы стояла. Сѣно не готово еще было. Сгребли только отъ росы, — завтра разваливать опять хотѣли, на погоду глядя. — Сѣно сырое, зеленое еще, пахучее. — Поскидалъ верхъ сырой, крупный — лѣсное сѣно — постелилъ армякъ — легъ; такъ-то ему грустно, грустно стало. Тамъ, изъ-за лѣсу, бабы кричатъ, смѣются — ребята за ними гоняются, Маланьинъ голосъ слышно, — дымокъ до него доносить вѣтеркомъ. А на небѣ чисто, чисто, звѣздочки дрожатъ. Легъ навзничь, какъ ни усталъ, сталъ
