Я растерялся. С одной стороны, хотелось оказаться на месте Тимошки и со всей ответственностью прижиматься к груди красавицы, получая целое море тепла и ласки. С другой стороны я понимал, что немного переборщил со строгостью, не тот тон взял с самого начала. В конце концов, я просто не знал, как вести себя дальше. Домовые, согласно наших летописей, подчинялись только берегине, волхвам, дьякам Приказа, Ангелам и самому Творцу. Так было всегда. Почему же тогда он так легко пошел, как говорят в Пограничье, на контакт с научницей, по сути, совершенно чужой ему, даже не из нашего мира, женщине? Аль почуял в ней то, чего не смог разглядеть я?
Мелькнула еще одна мысль, мелькнула и исчезла, ибо Тимошка вдруг огорошил:
– А ведь вы не первые, кто за Ключом приходил. Да-да, не первые.
О как!
– Ну-ка, ну-ка, поподробнее, – заинтересовался я, делая шаг вперед.
Домовой, растаяв от нежных женских ласк, начал молоть языком, не переставая:
– Месяца три тому пришел тут один из Приказа, хотел до Ключа добраться, да я не подчинился. И дрались же мы с ним, живота не жалея, три дня и тря ночи. Однако, силен вражина оказался, скрутил меня, в полон взял. Он пытал меня, пытал, да выпытать ничего не смог. Молчал я, верный службе и долгу.
– Бедненький! – Астрая прижала мохнатика к своей щеке. – Досталось же тебе, Тимошечка. Молодчинка ты, выдержал все. А нам сможешь показать, где Ключ?
А то! Домовой по-молодецки соскочил с рук девы наземь и потянул ее за собой, ведая по дороге, как он пытки стойко переносил да бился не на жизнь, но за долг государев. Я шел следом, пытаясь сложить мозаику, которую так щедро разбросал Тимошка. Как-то не вязались в голове несколько моментов. Во-первых, не должен домовой так себя вести. Подчиняться он должен только тем, кому Творцом прописано. Во-вторых, Ключ вел совсем в иную сторону. Не может же Ключ врать? В-третьих, кто же тот неизвестный, с кем так героически сражался домовой не за страх, но по долгу?
Тем временем, немного поплутав в лабиринте ходов (коридор то и дело ответвлялся, отдаляясь, по моим подсчетам, от Кремля), мы оказались перед запертой железной дверью.
– Открывай, – приказал я, осматривая дверь.
– Щаз! – домовой злостно стрельнул в меня взглядом, гаркнул басом какое-то заклятие и исчез, растворился сквозь дверь с потрясающим грохотом.
Как оказалось мгновение спустя, грохот сей к домовому имеет весьма посредственное отношение. Просто путь назад нам перекрыла вторая, точно такая же, железная дверь, опустившаяся с потолка. Мы очутились в западне.
