Он увидел ужас в ее глазах. Фиона смертельно побледнела.
— Я вам не верю! — прошептала она. — Нет, не может быть… Снова злобные сплетни!
— Фиона, — взмолился Алистер, — меня прислал сюда мистер Робсон! Учтите, я не хотел идти. Он сказал: «Действуйте без шума. У вас получится лучше». Но я не знаю, как приступить к делу…
Мистер Робсон был главным констеблем — начальником местной полиции. Значит, все в самом деле очень серьезно.
Неожиданно Фиона сообразила, что они так и стоят в дверях, где их могут увидеть соседи.
— Входите. В пабе никого. Сюда больше никто не заходит.
Фиона провела Маккинстри по проходу, ведущему в жилое крыло, пристроенное сто лет назад. Она поселилась здесь незадолго до смерти тетки. И сама управлялась со всеми делами с того времени, как тетка заболела, и до того, как в июне к ней перестали ходить.
Констебль шел за ней, любуясь ее осанкой и тонкой талией. Думая о том, что ему предстоит, он с трудом преодолевал отвращение. Он снял фуражку и тяжело вздохнул. Его сапоги грохотали по деревянному полу. Казалось, что воротник мундира слишком тесен ему и душит.
В комнатке, служившей ей гостиной, Фиона жестом указала констеблю на лучшее кресло.
— Я никому не сделала ничего плохого, — сказала она. — И обвинять меня в таком преступлении — настоящее безумие!
— Откровенно говоря, мне и самому не по душе то, что у нас сейчас творится! — Констебль отвернулся и посмотрел на часы, уютно тикавшие в углу. Садиться ему не хотелось, но и стоять столбом было неловко. Он обязан сделать то, ради чего его сюда прислали. — Говорят, что… — У него перехватило горло.
— Что говорят? Не бойтесь, досказывайте остальное!
Маккинстри густо покраснел:
— …будто вы не были замужем. Что ваше имя не миссис Маклауд, поскольку замуж вы не выходили. — Констебль словно в омут кинулся, торопясь закончить неприятную обязанность: — Будьте добры, покажите ваше свидетельство о браке. Оно сразу прекратит все пересуды, больше мне ничего не нужно.
Фиона уже давно нравилась Алистеру Маккинстри. Ей даже казалось, что констебль влюблен в нее. Взглянув на него, она поняла — должно быть, это правда.
В гостиную вошла кошка, потерлась о его ноги, оставив на темной материи несколько волосков. Белые на синем. Фиона услышала мурлыканье. Кошка всегда выделяла Алистера. Если бы он сел в кресло, она бы тут же запрыгнула к нему на колени и с самым безмятежным видом понюхала бы его подбородок.
Фиона опомнилась. В конце концов, Маккинстри не просто мужчина. Он — полицейский.
