— Спасение не дается даром. Его надо заслужить. Она отказывается признаться в своих грехах.
Вот так — во множественном числе.
— В грехах?
— У нее их много. Надменность. Гордыня. Распутство…
Примечательно, что убийство названо не было. Хэмиш сразу же ворчливо указал на это Ратлиджу. С первых же секунд он воспылал к священнику неприязнью. Ратлидж попытался сохранять объективность, но неожиданно для себя вдруг подумал: этот человек воспользовался анонимными письмами, чтобы наказать ту, на кого они были направлены, а не отправителя. Странный выбор для священнослужителя…
— Если ребенок не ее, как ее можно обвинять в распутстве?
— У меня на глазах прихожанин, упав на колени, просил Всевышнего простить его за желание, которое она в нем возбудила. Он страдал из-за того, что его душа подвергалась опасности. Он человек порядочный и не может вынести чувства вины.
— Но в искушение введен ваш прихожанин, ему и искупать грех, а не ей!
Эллиот холодно улыбнулся:
— Женщины всегда были искусительницами. Адам съел яблоко по приказу Евы. Он лишился милости Господа, и наш Спаситель пришел, чтобы искупить тот смертный грех. Искупить на кресте своей плотью. Фиона Макдоналд — сосуд греха. Не дух руководит ею. Таких женщин, как она, можно только пожалеть.
— Судя по тому, что я слышал, никто не обвинял мисс Макдоналд в том, что она — плохая мать. Она любит ребенка, которого называет своим сыном. — Неожиданно для себя Ратлидж понял, что ему трудно называть мальчика по имени.
— Тем больше причин держать ребенка от нее подальше. В богобоязненной семье у него скоро сотрутся все воспоминания о ней, там его воспитают добрым христианином. В конце концов, она не имеет на него никаких прав.
— По-вашему, она виновна в том, в чем ее обвиняют?
— О да. Вне всяких сомнений! — Эллиот почесал подбородок. — Я видел, как мои прихожане, один за другим, отворачивались от нее. Они все вынесли ей приговор!
— Значит, ее повесят.
Эллиот оглядел его с головы до ног:
— Вполне возможно. А вы-то почему убеждены в ее невиновности?
Пораженный, Ратлидж ответил вопросом на вопрос:
— Разве я убежден?
— Да, конечно! — Эллиот сложил пальцы домиком. — Прослужив пастором в здешнем приходе тридцать два года, я научился читать в душах людей, которые приходят ко мне. Вы одержимы чувством вины, война до сих пор не дает вам покоя. Вам кажется, что на поле боя вы столкнулись с воплощением зла и научились его распознавать. Но так ли это? Во Франции вы видели покалеченные тела и поврежденный рассудок. А я наблюдаю, как погибают души.
