Однако всегда (только не в фильме Гая Ричи), когда появляется альтернатива, жертва от своей роли отказывается.
Такой вот интересный механизм защиты жертвы – любовь к насильнику!
Пассивная защита существует лишь до тех пор, пока есть вероятность изменить неблагоприятное существование. Женщина обслуживает мужчину-изверга и верит, что придёт время и она уедет, всё у неё изменится к лучшему; жена рожает мужу-насильнику детей и надеется, что дети встанут на ноги и защитят её от ужаса бытия; верная супруга угождает уроду-мужу с надеждой, что он остепенится и её жизнь станет легче.
Возможность перемен – основа длящейся бесконечно беспросветной жизни.
Однако мы знаем, что даже ужасный конец всегда лучше ужаса без конца. Как только пропадает всякая возможность что-либо изменить, большая часть женщин переходит к активной защите.
А потом все удивляются. Как так – она вроде его любила, вроде вместе растили детей, а она его кухонным ножом, да и не один раз…
Да, соглашаются свидетели, он был плохим мужем, побивал жену, поднимал руку на детей, пил, дебоширил… Но ведь раньше всё у них было нормально!
Не было нормально!
Всё было не нормально.
Просто была надежда, что это «ненормально» прекратится.
В фазе активной защиты механизм любви отключается, и горе тому, кто встанет на пути такой женщины!
Жертвенность имеет негативную ауру.
Однако у каждого правила есть исключения.
И это исключение – мазохизм, сексуальное отклонение, заключающееся в получении полового удовлетворения посредством душевного или физического страдания, причиняемого партнёром.
Мазохизм, хоть и сопровождается страданиями, всё же не является жертвенным поведением женщины.
Любовь садиста и мазохистки – не менее яркое чувство, чем чувство простых людей, может быть, более эксцентричное, что ли.
