— Какая у тебя кличка?
— Чомба.
Миша не стал называть свое имя и протягивать новичку руку. Узнав, за что попался Чомба — а посадили его за хулиганство, — Миша закурил и лег на шконку, поставив пятку одной ноги на носок другой.
Чомба сел на кровать рядом с Яном и сказал:
— Я рубль пронес. Надо достать его.
— А где он у тебя? — поинтересовался Ян.
— В ухе.
Ян помог Чомбе вытащить из уха рубль, а Миша, не вставая со шконки, сказал:
— На деньги в тюрьме ничего не достанешь. Если они на квитке, тогда отоваришься.
После ужина Миша сказал Чомбе:
— Сейчас тебе прописку будем делать. Слыхал о такой?
— Слыхал. Но прописку делать не дам.
Камера молчала. Чомба бросал вызов. Медлить нельзя, и Миша спросил:
— Это почему ты не дашь делать прописку, а?
— Не дам, и все.
— Прописку делают всем новичкам. Сделаем и тебе.
Парни сидели по шконкам и молчали.
— Я же сказал, что прописку вы мне делать не будете.
— Может, еще скажешь, что и игры с тобой не будем проводить?
— И игры тоже.
Будь на месте Чомбы Ян, его бы с ходу вырубили. Но Чомба сидел на шконке, держа на коленях огромные маховики. Миша стоял возле стола и близко к Чомбе не подходил, понимая: если схватится с Чомбой, парни на помощь не придут.
Ян в душе был за Чомбу, но, как и все, молчал.
— Чомба, не лезь в бутылку, прописку и игры делают всем.
— А я не лезу. Сказал, что ни прописки, ни игр со мной делать не будете, — Чомба встал со шконки. — Все мои кенты по нескольку ходок имеют и рассказывали, что такое прописка, игры и так далее.
Миша сбавлял обороты. Стыкаться с Чомбой не хотелось. Неизвестно, кто кого вырубит.
Так сила и решительность одолели неписанные тюремные законы.
С приходом Чомбы цыган стал меньше мучить Яна. Миша продолжал держать мазу, но присутствие Чомбы сбило с него и цыгана блатную спесь. Пообходительнее стали со всеми. На два лагеря камера не разделилась: у Чомбы не было авторитета. Ян симпатизировал Чомбе и чаще других с ним разговаривал.
Колиного тезку забрали на этап, и в камеру бросили новичка. Он шел по второй ходке, и прописку не делали.
Яну вручили обвинительное заключение. Он расписался в бумагах, что числится за прокурором, а потом — за судом.
Когда забирали на этап, получил от Миши увесистый пинок под зад. Это был тюремный ритуал — пинать под зад тех, кого забирали на суд, чтоб в тюрьму после суда не возвращался.
В «Столыпине», сдавленный заключенными, ехал в приподнятом настроении. Надеялся получить условное наказание и представлял, как, освободясь, поспешит в Волгоград, где его ждет письмо и фотография Веры. Даже жалел, что не переписал тюремную инструкцию. Она в простенькой рамке висела под стеклом над парашей. Тюремную инструкцию ему хотелось показать друзьям и рассказать, какие строгие порядки в тюрьме.
