— Сходитесь.
Они сошлись, и замелькали кулаки, обмотанные полотенцами. Коля получил несколько ударов в грудь, потом в лицо и понял — удары наносятся с большой точностью. Он сдернул полотенце и увидел Смеха с развязанными глазами. — Хорош! — сказал Миша. — Сейчас будет еще одна игра, — он посмотрел испытывающе на Колю, — парашютист.
Ребята отодвинули стол к трубам и поставили на него табурет.
— Ты должен с табуретки, — Миша показал рукой, — прыгнуть вниз головой.
— Нет, — возразил Коля, — вниз головой прыгать не буду. Прыгнуть просто — могу.
— Нет, — заорали на него, — ты должен прыгнуть вниз головой!
— Ты что, боишься? — спросил Миша. — Я думал, ты смелый.
Коля молчал. Он боялся сломать шею.
— Если не прыгнешь, получишь морковок и банок в два раза больше, чем вчера. И еще кое-что придумаем, — сказал цыган.
— Ладно, согласен, — сказал Коля.
Он решил прыгнуть с вытянутыми вперед руками.
Ему завязали глаза, и он встал на стол, потом на ощупь ступил на табурет.
— Приготовиться! — сказал цыган. — Считаю до трех, и прыгай. Раз, два, три!
Коля нырнул вниз головой с вытянутыми вперед руками. Он ожидал удара о жесткий пол, но упал на мягкое одеяло — его за четыре конца держали парни. Они заржали.
— Ну что, надо сказать — парашютист ты неплохой, — подбодрил его Миша, хлопнув ладошкой по шее.
Открылась кормушка, и звонкий девичий голос сказал:
— Газеты.
Ребята ломанулись к кормушке взглянуть на тюремного почтальона. Девушка подала газеты, и сеанс окончен.
— Ух ты! — сказал Михаил.
— Да-а, — протянул Колин тезка.
— Полжизни б отдал, — даже не заикнувшись, с восторгом сказал цыган. — Не знаю, сколько дадут, но пусть бы еще год добавили. — Он тяжело вздохнул и от бессилия, что это лишь мечты, потер ладонь с ладонью.
Парни просмотрели газеты, но читать стал один Петров.
После обеда Колю повели снимать отпечатки пальцев. Это называлось играть на пианино. Потом сфотографировали на личное дело и закрыли в камеру.
Вечером он рассказывал кинофильмы. Когда все уснули, почувствовал облегчение. Как хорошо одному! «Сколько буду с ними сидеть? Когда заберут на этап?» Ему захотелось поплакать. Может, станет легче. Но не было слез.
Вторая ночь, как и первая, прошла в кошмарных снах.
На следующий день после завтрака был обход врача. Он проводился через день. Заключенные выходили в коридор. Врач давал таблетки. Попасть в больницу невозможно. Косить — бесполезно. Врач и на больных, и на здоровых смотрела одинаково — они для нее заключенные.
