— А ко мне вчера Серафим Васильевич заходил, — многозначительно сказала я.
— А я знаю, — загадочно ответила Изольда. — Я его сама об этом попросила, — добавила она ещё загадочнее.
— А рыбку для Андерсена тоже вы ему сказали принести? — ехидно спросила я.
— Нет, это он сам, — добродушно ответила Изольда.
Я не нашлась, что сказать, а только обескураженно смотрела на собеседницу.
— Я знаю, Любаша, что вы меня, почему-то, немного недолюбливаете… — начала Изольда.
Я собиралась с мыслями, чтобы возразить или сказать что-нибудь вежливое.
— Но я всё равно отношусь к вам с уважением, — продолжала Изольда, и очень благодарна вам за то, что вы в трудное время протянули мне руку помощи.
— Я? — искренне поразилась я.
— Да, — ответила Изольда, ведь после смерти Васи (Вася, это её муж, генерал), мне было так одиноко, Любаша, — хоть волком вой, и если бы не вы с вашим даром слушать, я и не знаю, чтобы со мной сейчас было, — она искренне вздохнула.
Мне стало стыдно: она даже не подозревала, что чаще всего, я её совсем не слушала, а думала о чём-то своём. Мне кажется, было бы нетактично и даже жестоко её разубеждать.
Я стала усиленно думать, чтобы такое ей сказать, подходящее и в то же время вежливое.
— Ну вот, Любаша, — так и не дождавшись моего ответа, задумчиво сказала она, — мне почему-то очень хочется, чтобы вы его получше разглядели.
— Серафима? — переспросила я очень вежливым тоном.
— Да, — просто ответила Изольда, глаза её с непонятной надеждой смотрели на меня.
— Для вас это, и правда, важно? — спросила я на этот раз без ехидства.
— Да, — ответила она.
Я расчувствовалась, но виду решила не подавать.
— Спасибо, — сказала я тихо. — За доверие.
Изольда ушла.
— Она забыла выбрать журнал! — спохватившись, сказала я Андерсену.
— Но ведь журналы никуда не денутся, — тут же успокоила я его, — кроме Изольды они всё равно никому не нужны.
Впрочем, Андерсен, похоже, по этому поводу нисколько не волновался. Всем своим видом он давал понять, что на этот раз, в отличие от прошлого, я вела себя с Изольдой прилично.
