Но, оказалось, что дома его никто не ждал, да и самого дома-то у него, больше не было. Не стала его дожидаться квартира, которую жена, сначала переписала на своё имя, а потом и вовсе продала. Развелась бывшая жена с Серафимом заочно, объяснив, видимо, что он её беспардонно бросил, и укатила с каким белокурым финном в соседнюю страну. В квартире, где они когда-то с Серафимом жили, хозяйничали теперь чужие люди, личная драма бывшего жильца их не интересовала.
Самое неприятное, что жена, судя по всему, всё это заранее придумала и долго вынашивала свой коварный план. Впрочем, самое неприятное для Серафима, было всё же не это. Самым неприятным, было то, что он остался без крыши над головой.
Вот так, просто и незаметно для себя, Серафим и стал бомжом.
Недолго думая, бедняга запил. Начались временные ночевки у приятелей, — то у одного, то у другого. Но поскольку раньше, в своей прошлой, с виду нормальной, жизни, Серафим считался приличным человеком, — даже несмотря на профессию учителя! — то и друзья у него были приличные. И это бы ещё ничего, но, к сожалению, у приличных приятелей оказались приличные жёны. И вот именно они-то и невзлюбили Серафима. Неясно, чем им мог помешать этот спокойный человек, каждый вечер, мирно распивающий на их кухне крепкие спиртные напитки. Кажется, вся вина его только в том и состояла, что, выпив, он настойчиво пытался выяснить уважает его, Серафима, приятель или нет. Приятели Серафима, судя по всему, его уважали, потому что пили с ним охотно. А вот жёны приятелей, наоборот, почему-то отказывались уважать Серафима: может быть, им просто не нравился запах самодельной дешевой водки, которую он постоянно приносил, — трудно сказать.
Но это бы ещё полбеды, но их, жён, почему-то, раздражал даже сам вид пьяного в стельку, бездомного безработного, случайно свалившегося ночью с дивана в гостиной. В общем, надо сказать, жёны приятелей были к Серафиму слишком суровы.
Однажды утром, потеряв остатки терпения, одна из приличных жён, разбудив Серафима, объяснила ему, что ей надоело по утрам, отправляясь в ванну, натыкаться его на его бесчувственное тело. Когда, не разобравшись спросонья, Серафим обиженно возразил, что прилагательное бесчувственный к его телу не подходит, приличная жена и вовсе разозлилась и прямо высказала всё, что она лично о Серафиме думает. После этого она нежно предложила Серафиму опереться о свою руку, вывела его во двор и, запихнув в серебристую Ауди, отвезла в ночлежку для бомжей.
