Бомж собрался уходить и уже даже нахлобучил свою жёлтую шляпу, но вдруг, что-то вспомнив, порылся в карманах жилетки и спросил:
— А зеркало случайно не возьмёте?
С этими словами он извлек из кармана своей утеплённой жилетки, небольшое квадратное зеркальце.
— Нет, зеркало не возьму, — твёрдо сказала я.
— Я возьму, — неожиданно сказала Изольда. Никогда бы не подумала, что её голос может звучать так нежно!
Изольда подошла к Серафиму и, взяв зеркальце, вложила ему в руку какую-то бумажку.
— Люба, вы не возражаете, если я к вам завтра в три часа зайду? — громко спросила она меня. — Вы, кажется, говорили, что сегодня вечером вам пятый и шестой номера «Искателя» могут принести?..
— Конечно, — ответила я, — приходите. Только… Изольда Олеговна, я совсем не уверена, что мне сегодня принесут именно то, что вам нужно.
— А вас, за какой год «Искатель» интересует? — со знанием дела, обратился к Изольде Серафим.
— За восемьдесят первый, — чему-то улыбаясь, ответила Изольда. — Там, в четвертом номере, роман «Аберацио иктус», мне бы хотелось почитать.
«Да, уж!.. Название и впрямь забористое. Интригует!» — подумала я.
— Понял, — лаконично сказал Серафим, чуть наклонил голову, прощаясь, приподнял шляпу и вышел из лавки.
Не успел Серафим покинуть магазин, как Изольда буквально набросилась на меня со странными вопросами. При том она вдруг начала называть меня Любашей. Если бы вы только знали, как меня раздражает эта форма моего имени! Я несколько раз говорила Изольде об этом, — иногда она прислушивалась, но чаще забывала. Иногда мне кажется, что она просто издевается надо мной.
— Любаша, вы заметили, что, несмотря на ужасную одежду, Серафим тщательно побрит?
Я, стойко стараясь не обращать внимания на её забывчивость, рассеянно кивнула, пытаясь вспомнить, побрит бомж или нет.
— А заметили ли вы, Любаша, что он совершенно трезв?
— Да, — на этот раз честно ответила я. Это я и вправду сразу же заметила: в оба посещения бомж был трезв как стёклышко.
— А вам не показалось Любаша, — патетически продолжала Изольда, — что Серафим очень красивый?
Я посмотрела на неё, пытаясь понять, не шутит она. «Нет, всё очень серьёзно», — поняла я.
— Нет, не показалось, Изольда Олеговна, — призналась я. — Зато мне показалось, что Серафим — самый настоящий бомж, что у него вместо паспорта справка и что летом он ходит в зимней одежде, — почти скороговоркой выпалила я.
А что мне на самом деле показалось, я бы не решилась произнести вслух: мне показалось, что Изольда на почве одиночества совсем сошла с ума.
