– Вы очень любезны, адмирал. – При такой-то форме он никак не мог быть ниже чином.
– Адмирал… – со вкусом повторил гигант и рассмеялся, заколыхав огромным животом. – Подумать только! – Силясь отдышаться, он широко раскрыл рот и набрал в себя воздух. – Увы, мистер Флетчер, вас ввёл в заблуждение внешний вид. Я всего лишь скромный капитан-лейтенант. – Великан слегка приосанился, потрогал награды, поправил козырёк фуражки.
– Очень жаль, капитан.
– Нет-нет, мистер Флетчер, не расточайте своё сочувствие. Власти у меня предостаточно. – Он помолчал, глубоко дыша и вытирая вновь проступивший липкий пот. – Кого надо – казню, кого хочу – милую, можете мне поверить.
– Охотно верю, сэр, – совершенно искренне произнёс я. – Пожалуйста, не трудитесь меня убедить.
Он снова захохотал, едва не задохнувшись, отхаркнул и сплюнул на пол что-то большое и жёлтое, потом продолжил:
– Вы мне нравитесь, мистер Флетчер, определённо нравитесь. Думаю, всё дело в чувстве юмора. Мы, похоже, станем близкими друзьями. – У меня были сомнения на этот счёт, но я заискивающе улыбнулся. – В знак моего к вам расположения, обращайтесь ко мне по имени – Сулейман Дада.
– Благодарю вас, Сулейман Дада, а вы зовите меня Гарри.
– Гарри, не пропустить ли нам по глоточку виски?
В этот момент в каюту вошёл ещё один человек: щуплый, как мальчишка, вместо обычной формы колониальной полиции – лёгкий шёлковый костюм, лимонного цвета шёлковая рубашка, тщательно подобранный галстук и туфли из крокодиловой кожи. Тонкие светлые волосы зачёсаны на пробор, пушистые усики аккуратно подстрижены. Двигался он осторожно, словно щадил больное место.
– Как мошонка, Дейли, не беспокоит? – вежливо поинтересовался я.
Он промолчал и уселся напротив капитан-лейтенанта.
Сулейман Дада протянул огромную чёрную лапищу, отобрал у одного из своих людей бутылку шотландского виски – часть моих запасов – и жестом велел принести стаканы из разорённого бара.
Разлили скотч, и Дада произнёс тост:
– За долгую дружбу и общее благополучие!
Он с явным удовольствием выпил до дна. Дейли и я осторожно пригубили. Дада пил, запрокинув голову и зажмурив глаза, а лишившийся виски моряк попытался вернуть бутылку, стоявшую на столе. Не опуская стакан, командир отвесил ему такую затрещину, что парень отлетел в другой конец кают-компании и с грохотом врезался в развороченный бар. Оглушённый матрос сполз по переборке вниз и сидел на палубе, ничего не соображая. Несмотря на толщину, Сулейман Дада был проворен и чудовищно силён.
