– Что у них – «тела» или «ящики»? – не удержался я. Если «тела» – речь шла о нелегальной эвакуации с африканского континента спасающихся бегством политических деятелей, за которыми по пятам гнались наёмные головорезы, или о доставке в Африку амбициозных политиков, замысливших радикальную смену режима; под «ящиками» обычно имелся в виду контрабандный ввоз оружия.
– Семь, восемь… – Коукер намекал на старую детскую считалку: «Семь, восемь – брёвна носим». «Брёвна» – слоновая кость, бивни животных. В Африке многочисленные, хорошо организованные браконьеры поголовно уничтожают слонов в заповедниках и на территориях местных племён. В странах Востока спрос и цены на слоновую кость растут. Нужна быстроходная лодка и хороший шкипер, чтобы забрать в дельте реки ценный груз и через опасные прибрежные океанские воды доставить туда, где в Мозамбикском проливе ждёт арабское каботажное судно.
– Мистер Коукер, – устало сказал я, – не сомневаюсь, что ваша матушка даже имени вашего папаши не знала.
Фред, сукин сын, смутился, но не шибко.
– Его звали Эдвард, мистер Гарри, – осторожно улыбнулся он. – Я предупредил клиента, что услуги подорожали. В связи с инфляцией и ценой дизельного топлива.
– На сколько?
– Семь тысяч долларов рейс. – На самом деле не так уж и много. Пятнадцать процентов огребёт Коукер. Столько же придётся сунуть инспектору Питеру Дейли, чтоб меньше видел и слышал. Ещё по пятьсот долларов Чабби и Анджело – их обычная доплата за риск, когда мы пускались в ночное плавание.
– Забудем, мистер Коукер, – повторил я, правда, не слишком убедительно. – Лучше устройте пару рыболовных заказов.
Фред знал, что деваться мне некуда.
– Как только поздоровеете, организуем. Решайте, когда сможете выйти в ночную смену, а я передам заказчикам. Скажем, через десять дней, считая сегодняшний, вас устроит? Будет высокий прилив и полная луна.
– Договорились, – махнул я рукой. – Десять так десять.
Приняв решение, я быстро пошёл на поправку – раны затягивались на удивление быстро. Сказался и возраст, в котором физическая форма мужчины достигает полного расцвета.
Настоящий перелом случился на шестой день. Сестра Мей устроила мне как лежачему больному обтирание губкой, смоченной в мыльной воде. Тут-то улучшение самочувствия и дало о себе знать, причём настолько зримо, что даже я, неплохо знакомый с подобными, прямо-таки монументальными, проявлениями, поразился, а сестра Мей и того более.
– Господи, – хрипло прошептала она, – уж точно силы к вам вернулись…
